Вне закона

– Ты знаешь, почему я вообще связалась с тобой? – Она уселась на край кровати, закручивая густые прямые черные волосы в пучок.

– Почему? – спросил я, ожидая услышать очередную версию, они у нее время от времени менялись.

– Потому что ты первый мужик в моей жизни, у которого нет никаких «чернил». – Она потыкала указательным пальцем мне в грудь, царапнув длинным ногтем. – Все, кто был у меня раньше, почему-то разрисовывались с головы до пяток.

«Чернила», «ink» – это татуировка, партак. Криминальный люд ими вообще злоупотребляет, но что в Америке, что в Латинской Америке такое увлечение вообще зашкаливает. Поэтому я вполне допускаю, что для Сули, которая вращалась все же далеко не в высшем обществе, это было настоящей экзотикой. Хоть и не думаю, что отсутствие татуировок могло стать причиной нашей связи. Сули, по моим ощущениям, вообще дама насквозь продуманная. Я даже размышлял не раз на тему: «Если меня пристрелят в салуне, как я Джока, то займет ли пристреливший мое место в этой спальне?» И однозначного ответа так на это и не дал, даже самому себе. Кто знает?

Затем мысль моя вернулась к личности найденного мной свежего покойника. Уже потом шериф мне поведал, что знали убитого в городе мало, появился он совсем недавно, остановился в гостинице и ничем обратить на себя внимание не успел. Так, мелькал в барах, вроде бы в хлам не напивался и беспорядков не учинял. Приехал, пожил немножко, а потом его кто-то хлопнул. Учитывая принадлежность убитого к банде – дело совсем неудивительное, расследовать его никто и не собирался. Кроме меня.

А мне зачем? Да как сказать… от убитого в наследство мне достался маленький кожаный чехол, в котором нашелся кусок серой бумаги с нарисованной на нем карандашом схемой. На схеме были выведены кривоватые прямоугольнички, обозначавшие некий «склад», еще «лодочный сарай» и «причал», была там дорожка, ведущая от «причала» к «дровяному складу», и жирный крестик в его углу. Немного. Но учитывая тот факт, что убитый эту простенькую схемку старательно прятал, принадлежал к банде и был убит, я счел ее заслуживающей немалого интереса. Почему? Пока не знаю, но что-то за всем этим есть наверняка. Что-то может лежать в этом самом дровяном сарае. И если кто-то хочет это заполучить, значит, оно того стоит, нет?

Еще шериф знал имя покойника – Пэт Браун, но никто не запрещал никому называться так, как ему охота, поэтому имя могло возникнуть ровно в тот момент, когда убиенный пересек границу города, въехав в него. Или даже позже. Разве что имя… люди часто меняют фамилии, оставляя неизменными имена, просто потому, что слишком легко проколоться, выдумав себе еще и его. А вот назваться Брауном – это все равно что Ивановым. Тем более что люди криминального склада редко пользуются здесь фамилиями, предпочитая им клички, а татуировка с черепом в петле свидетельствует о том, что покойный угодил сюда все же не случайно. Так что фамилию смело можно отметать, а вот имя пока держим в уме.

В общем, как я уже сказал, шериф Хадсон даже задницу от стула не оторвал для того, чтобы смерть этого самого Брауна расследовать. Чужой человек, не местный, что о нем печься? Да и уже потом судьбой его никто не поинтересовался. Надо было кому-то – вот и застрелил. Местный закон нарушен, конечно, нельзя стрелять ни за что, но жителей города это никак не коснулось. Так что в сущности всем плевать.

– А с кем он хоть уехать-то мог? – спросил я тогда шерифа, вынудив слегка задуматься.

Почесав в затылке, Хадсон уверенно ответил:

– Не знаю.

Дальнейшего развития в форме «надо поинтересоваться» его мысль не получила, он счел ее вполне законченной и совершенной. Разве что спросил, отпив пивка:

– А тебе зачем?

– Да интересно просто. Приехал вот так человек, вроде и бандит, а жил здесь тихо, а потом он с кем-то уехал из города и тот его грохнул.

– Ну да, – кивнул Хадсон, – так и бывает. Прятался, например, а потом его нашли.

Ну да, так это и выглядит. Только вот бумажка со схемой добавляет всему этому интриги. Не за нее ли грохнули? А если за нее стоило грохнуть, то почему? Что там такого нарисовано?

И опять же не просто нашли, потому что убиенный с убийцей, похоже, вместе уехал, то есть доверял тому. Хотя бы настолько.

Отношения с Хадсоном у нас к тому времени были хорошими, скорее даже дружественными. Причин к тому было несколько: я снабжал его всякой оружейной справой льготно, у нас были общие интересы – шериф был раньше аутфиттером, а я охотником, пользовавшимся помощью этих самых аутфиттеров подчас, так что нам было о чем поговорить, да и здесь оба охотились. Ну и самое главное – никто из нас не был, насколько мы сами помнили, в прошлой своей жизни преступником. Нет, за что-то мы сюда оба угодили, понятное дело, но вот за что именно… Но профессией это не было ни у кого из нас, это точно.