Вне закона

— Институт не нужен, — согласилась она. — Но люди… Они же в тебя поверили. И ты теперь не можешь их бросить.

— Может быть, — вздохнул он. — Я постараюсь… Я сделаю все, чтобы они не потеряли надежды.

Он смотрел на нее. Слабая улыбка чуть высветила ее лицо. Он любил ее, немолодую, верную ему и себе, он любил ее много лет и только в ней видел спасение.

Через несколько дней в институте на доске приказов появилась бумага: «В связи с вновь открывшимися обстоятельствами (искажение анкетных данных) коллегия министерства выразила недоверие Кенжетаеву Антону Михайловичу и не сочла возможным утвердить его в должности генерального директора объединения. Объявлен новый конкурс на замещение вакантной должности. Временно исполняющим обязанности генерального директора назначен Кедрачев Владимир Петрович».

Внизу какой-то веселый человек фломастером дописал: «Продолжение следует…»

1987–1988

ПОСЛЕДНИЙ ГРОШ

Глава первая

Илья Викторович почувствовал слежку, когда возвращался с прогулки по небольшому парку, отгороженному от шумной зловонной магистрали массивными домами на высоких гранитных цоколях.

Парень в спортивном сером костюме с желтой полосой на груди и желтыми лампасами, в грязных кроссовках, без шапки, длинноволосый, с запавшими глазами, не выпускал Илью Викторовича из поля зрения вовсе не из праздного любопытства. По дорожкам бежало несколько человек, не только молодые, но и довольно преклонного возраста; Илья Викторович привык, что в любое время суток встретишь здесь истязающих себя ради крепкого здоровья краснолицых, потных любителей спортивных упражнений, и вряд ли обратил бы внимание на этого длинноволосого, если бы тот не мелькал так упорно перед глазами, особенно когда Илья Викторович остановился возле старого тополя с корой, изрезанной ножами.

Здесь он всегда останавливался, любуясь желтым лоскутом неба, просвечивающим сквозь черные стволы лип; в полдень небо не бывает таким, но здесь — особое место, он это знал и старался попасть сюда, когда невидимое солнце, пробиваясь сквозь наволочь, отражалось от невидимой реки и небольшой лоскут неба, обрамленный черными стволами, отдавал неяркой позолотой.

Илья Викторович обнаружил, что длинноволосый следит за ним, уже в самом конце прогулки, и то лишь потому, что парень допустил оплошность — не очень-то умело передал его девушке в клетчатом жакете, задумчиво грызущей травинку, да и она неосторожно кивнула парню: мол, все в порядке, ты свободен.

Илья Викторович усмехнулся: плохо работают ребятишки, скорее всего стажеры, а может быть, решили, старик слабо видит, да и реакция у него скверная. Дурачье. Такого не пропустит ни один профессионал. Дело ведь не в возрасте. Даже начинающие должны знать, если их взяли в службу наружного наблюдения, — внешность человека, как принято сейчас говорить, неадекватна его физическим возможностям.

Илье Викторовичу казалось, что он скорее всего похож на старого, вышедшего на пенсию профессора классического образца, то есть какими они были примерно с полвека назад, а то и более: худощав, толстые очки без оправы с золотыми дужками на носу с горбинкой. Он много лет носит такие очки, то и дело поправляя пальцами перемычку, при этом вскидывая короткие брови, хотя очки вовсе не сползают с переносицы, держатся крепко.

У Ильи Викторовича сохранилась хорошая выправка, и плащ сидит ладно, походку он выработал прямую и спокойную. Может быть, наблюдателей и сбила с толку его привычка поправлять очки — так делают обычно близорукие люди, но Илья Викторович не может пожаловаться на зрение, он успел даже разглядеть у женщины в клетчатом жакете маленький крестообразный шрамик на скуле — скорее всего ей когда-то зашивали это место, а хирург попался скверный, мог бы и постараться, на женском лице не надо оставлять таких следов.

«Ну, что же, — хмыкнул Илья Викторович. — Проверим».

Парень в спортивном костюме свое отработал, он бежал вдоль ограды парка в сторону магистрали.

Илья Викторович прошел мимо женщины в клетчатом жакете, приостановился на углу, заметив боковым зрением, что она двинулась за ним. Он вышел на улицу, зашагал не спеша, прижимаясь поближе к домам, чтобы видеть отражаемый в витринах поток прохожих.

«Вот ведь, пожалуй, еще одна ошибка, — отметил он, — клетчатый жакет хорошо заметен в толпе». Стоило Илье Викторовичу остановиться у витрины, у которой было боковое стекло, как и женщина остановилась, отражение ее он хорошо видел. За грязной витриной открывалась унылая пустота продовольственного магазина, две продавщицы, толстые, неопрятные, в несвежих халатах, курили, облокотясь на прилавок. Илья Викторович, глядя на них, невольно в тысячный раз подумал: черт-те что, даже в войну такого не было, экое магазинное обнищание.