Вне закона

– Не ори! Если мы ударим по школе, то разведчиков успеют увезти или убить. Нет, надо запереть все выходы из села и брать волостное правление. Ты, Алексей, поведешь штурмовую группу с правой, южной стороны села. Огня не открывай, пока не столкнешься с полицией. В то же время, в двадцать четыре ноль-ноль, Дзюба войдет с другой, с северной, стороны. Задача – подойти возможно ближе к волостному правлению не открывая огня. Затем – короткий, массированный огневой налет с задачей подавить сопротивление полицаев. Школу я поручаю Богданову. Возьмешь дополнительно два ручника и станкач – массированный огневой налет, и брать школу штурмом с запада! Таким образом, все три штурмовые группы атакуют школу. Барашкова я уже отправил в обход. Он отрежет село от Варшавского шоссе, заминирует мост и устроит засаду на случай отступления противника на восток. Вопросы есть?

– Столько слов, – усмехнулся Кухарченко, – столько тактики да стратегии, точно не Ржавку, а Берлин брать собираемся!

– С ракетами как? – спросил Богданов.

– Красная над головой – «свои», белая – указывает местонахождение противника, три зеленые – сигнал отхода. Еще… Мой КП, пункт связи, пункт медпомощи – на высоте. Там же – огневая позиция минометной батареи. Вопросы? Пропуск циферный: сумма шесть. Нет больше вопросов? Сборный пункт здесь. Исходные позиции занимать немедленно!

2

Ползком спустившись с высоты в лощинку, группа Богданова залегла в густой траве, на расстоянии гранатного броска от черневшего за пустырем и за редкими кустиками длинного одноэтажного здания школы с высокой железной крышей, на каменном фундаменте. За школой виднелись смутные очертания строя хат, крыши клунь и сараев. Крепко пахло полынью. Предвестницей близкого боя вспыхнула на востоке зарница. Сразу припомнилось – где-то там, далеко, далеко, фронт…

Я услышал учащенное, хриплое дыхание Богданова – станкач тащить нелегкое дело, да еще ползком.

– Осталось четверть часа, – шепнул он едва слышно. – Зря Самсонов этих птенцов в разведку послал. Хана им теперь. Самарин не хотел посылать без подготовки, особенно Милку, так Иванов сунул их в пекло…

Школа мутно сереет впереди. Она кажется огромной, грозной, бдительно охраняемой крепостью. Но каким-то неведомым путем, шестым партизанским чувством, я решаю вдруг, что школа… пуста. А так хочется быстрее сделать что-нибудь для Боровика, для Милы…

– Степа! – Сердце подскочило и забилось тревожно. – Была не была!.. Давай я разведаю школу.

– Тебе что, жизнь надоела? – Богданов помолчал с минуту. – Валяй! Только учти, на кону – твоя жизнь, а ты играешь втемную…

Я расстегнул кобуру, отвел предохранитель-полуавтомат и пополз по-пластунски. Когда товарищи остались позади и я почувствовал себя наедине со школой, уверенность в том, что в ней никаких полицаев нет, стала быстро испаряться. Мне стали мерещиться подозрительные движения за темными окнами. Казалось, десятки вражеских глаз держат меня на мушке, неотрывно следят за мной. «Лишь бы собаки не учуяли! – сверлила мозг надоедная мысль. – Черт меня дернул на рожон сунуться!»

Сверху, с чердака, уставился на меня пустой глаз слухового окна. Удобное место для пулемета! Если вдарит, то капут – не уйти мне с этой полянки. Ветерок дует в мою сторону – это хорошо. В школе – ни звука. Полянку наискось перечертила тропинка. Когда я быстро переполз ее – на светлой земле меня легче было заметить, чем на траве, – я подумал вдруг о том, что по этой вот дорожке бегали когда-то школьники… У самой школы мне пришлось переползать через рыхлую сухую землю, комки дерна, какие-то мелкие, недорытые, видно, окопы. Подкравшись к кирпичному фундаменту, я приподнялся и, положив палец на спусковой крючок, заглянул осторожно в окно. Стекла не было. За голыми рамами темно и пусто. Пахнуло казенным, нежилым запахом. Что это стучит?! Тьфу, черт! Да это тикают на руке часы! Я подошел к другому окну. Темно и пусто.

Быстро передвигая руками и коленями, не оглядываясь на пустую школу, я пустился в обратный путь.

Богданов выругался:

– Опять Иванов напортачил. Что делать будем?

– Пойду к Самсонову, узнаю, – предложил я.

– Дуй!

Сто метров – ползком, пятьдесят – быстрым бегом. Командир отряда лежал на вершине холма, неотрывно глядя на светящийся циферблат карманных часов. Жариков перебирал разложенные в траве мины, тут же стояла наша минометная батарея – два ротных миномета. Врач Мурашев рылся в сумке с медикаментами. В одной из санитарок, лежавших около него, я узнал Алесю…

Самсонов выслушал меня, взглянул еще раз на часы, встал.

– Четыре минуты! – вырвалось у него со вздохом. – Занять школу! – добавил он громче.

Я рванулся с места – и вспомнил вдруг:

– Да весь огонь по школе будет!..

Самсонов оторвался от часов.

– Две минуты! – сказал он, волнуясь. – Что? Какой огонь?

– Ну конечно! Дзюба, Кухарченко… Надо дать знать… Поздно!

Я плохо видел лицо командира, видел только, как зло блеснули его глаза.

– Указывать? Мне?! – выдавил он с внезапным остервенением. – Выполнять приказание! Занять школу!