Внедрение

– Да. Но только если живешь по животным законам. По низшим. Тогда надо биться за высшее образование, работу на крутом заводе, искать должность выше.

– Так все делают. Разве плохо?

– Не всем подходит. Мне для этого время жалко. Выложишься, оп, и все кончилось. Похоже на езду в автобусе рано утром. Еле залезаешь на нижнюю ступеньку. Все тебя жмут, толкают, орут. Всем на работу надо. Потом двигаешься к центру. Стоишь на одной ноге. Потом к окну. Наконец, хватаешься за поручень. И держат тебя уже не потные тела твоих внезапных близких, а ты сама твердо стоишь на ногах. Народ постепенно выходит. Уже не толкаются. Освобождается место рядом, и никому его не надо уступать. Садишься, выдыхаешь. Давка уже не помнится. Вид красивый за окном, река блестит среди зелени, ветерок из люка дует. Только расслабишься. А уже все, приехали. Конечная. Пора и тебе выходить.

– Да ты философ. Не ожидал, Мария Викентьевна. Чтобы жизнь познать, достаточно несколько поездок в общественном транспорте, – смеется он.

– Откуда отчество узнал? – я серьезна.

– Так папа тебя разыскивал, всех на уши поднял. У него и в милиции связи.

Машину Олег закатил прямо среди сосен, в тень. Осмотрелись. В такую жару мало народу в лесу. Все на песчаных карьерах купаются. А они отсюда далеко. Земляники и черники тоже мало. Но от машины далеко решили не уходить. Я раскрыла образ знаний, но все равно мало поняла, что ищу. Желтое, похоже на гриб, типа плесени, но не плесень и не гриб. В ответ на вопрос, увидела стадо микроскопических существ. Это стадо может перемещаться. И может исчезать при опасности. «Ведьмино масло» – пронеслось в голове. – «Бывает на пнях и муравейниках». Идем искать. Муравейники видно издалека. К ним ведут дорожки больших рыжих муравьев. А пней мало. Олег ушел в сторону. Мы перекликаемся, чтоб не потеряться. Но непонятное неприятное чувство фоном накладывается. Боюсь одна ходить? Если что, к машине выйду, не заблужусь.

Вскоре вижу большой муравейник. Надо его проверить. Тем более, невдалеке от него и пень или огромная кочка. Куча иголок выше моего роста, но чистая. Повернуласьк пню. Но сделала лишь шаг, как кочка поднялась и повернулась. Передо мной стоял «Эстонец».

Глава 2

Не совмещалась картина. Такой хороший солнечный день. Запах смолы. Олег хочет отличиться и поймать благосклонный взгляд. И тут недавний кошмар во плоти.

– Ну, здравствуй, Маша Макарова, – сказал он без всякого акцента.

Я молча смотрела в белесые глаза. Из-под маскировочного плаща виден костюм.

– Не жарко вам?

– Мне не бывает жарко. А вот холод я не люблю.

– Чем обязана столь внезапному визиту? И где группа захвата?

– Вы не так все представляете, – легкий акцент все же есть, – мне не нужна группа. Это ваше местное коммунистическое варварство. Бессмысленное и беспощадное. Оно больше похоже на рыкающее чудовище, но подслеповатое. Жрет то, на что смотрит. Увидит – не важно, прав или нет. А вот не видит – есть шансы.

– Сейчас, значит, не видит?

– Да. Интерес ушел. Появились другие важные темы.

– Какие трудолюбивые. Везде успеть надо.

– Правильно. Везде надо. Поэтому это работает тематическими волнами. Сначала одни, потом другие.

– Мне рассказывали про репрессии. Тогда расстреливали только за польскую фамилию или потом за еврейскую. Так?

– Примерно. Вы умная девочка.

– И что же вы хотите от такой умной?

– Выбор.

– А разве он не очевиден?

– Нет. Вы же не знаете всех условий. Все не так, как кажется.

– Условий чего?

– Сотрудничества. Вы необычный человек. И я необычный. Почему мы не можем сотрудничать? Мир меняется. Очень скоро вы это увидите. Все произойдет на глазах и быстро.

– Но цели не меняются?

– Цели могут быть общие. И достичь их можно цивилизованно. Без варварства.

– А сейчас как?

Вдали крикнул Олег. Я отозвалась. «Эстонец» продолжил:

– Сейчас у вас дикость, средневековье. Как в Европе пятьсот лет назад.

– Что, жгли не тех?

– Можно было по-другому. Нельзя так транжирить ресурсы. Должен быть порядок, организация. И даже добровольность. Тогда не придется применять насилие. А это тоже, согласитесь, работа, затраты.

– Добровольно на костер?

– Самосожжения всегда были. Но я хочу сказать о другом. Не надо опасаться того, что не понимаешь. Надо изучить и использовать. Я имею добрые побуждения. И делаю первый шаг сам. Я не питаюсь людьми. Мне доступен весь спектр сил. Понимаете? Сейчас я уйду. А вас прошу задуматься. Почему умные люди, особые люди не должны быть богатыми, уважаемыми? Они и так уже выделяются. Так пусть и в общественном положении тоже. Подумайте. Мы еще встретимся, милая девочка.

Слышен треск ветки под ногой Олега. «Эстонец» улыбнулся мне, поднял шишку и бросил в сторону пня метрах в пятнадцати. Его спина в маскировочном плаще с бахромой травинок быстро скрылась за стволами.

– Ничего похожего, – Олег расстроился, – придется искать долго. У тебя как?

– Тоже пока ничего. Сейчас еще посмотрю.

Я пошла в направлении брошенной шишки. На пне желтая колония непонятного вида.

– Это оно? – спросил Олег.

Я прикрыла глаза, дождалась отклика колонии.

– Да, оно. Запоминай. Потребуется еще.