Внедрение

— Как скажешь, — покорно соглашаюсь. Она какое-то время недоверчиво вглядывается в меня и спрашивает:

— Пойдем?

— Пойдем, — соглашаюсь, — Только ты спускайся по той лестнице, — киваю влево, — А я пойду по этой, — вправо кивок. — Встретимся на улице.

Выходим из комнаты бюро, убедившись, что коридор пуст и расходимся.

Медленно идем с Маринкой в ее сторону и молчим. Я испытываю опустошение и наслаждаюсь этим состоянием. Маринка не выдерживает.

— Зачем ты пошел дальше, чем мы договаривались? — спрашивает, загадочно улыбаясь.

— Ты ведь сама этого хотела, — предполагаю.

— Хотела, — соглашается, — Но не думала, что это у меня будет с тобой, — добавляет.

— Девчонки столько про это рассказывают, что начинаешь чувствовать себя какой-то неполноценной. У нас с Володей вполне серьезные отношения, но до секса не доходило. Я чувствую, что он меня любит, но боится переступить какую-то черту. Мне так кажется. А может я была не готова, и он опасался меня обидеть, — признается Маринка.

— Ты не такой. Более опытный и решительный, что-ли, — сообщает, посмотрев оценивающе сбоку на меня.

— С тобой мне было чудесно, но больше на это не рассчитывай! — признается и напоминает.

— Почему ты согласилась на «американку»? — задаю, мучавший меня вопрос.

Маринка задумалась.

— Я не хотела сначала. Даже разозлилась и обиделась на тебя. Мне показалось, что ты принимаешь меня за блядь. А потом подумала — почему бы и нет? Захотелось испытать себя. Ведь столько слышала про это. Ты мне нравишься, столько для меня сделал и еще, возможно, сделаешь. Вот я и решилась. Но больше этого между нами быть не должно. Я, чувствую, что предаю Вовку, — признается она.

— Хочешь, я расскажу про твое будущее? — неожиданно для себя предлагаю Маринке.

Она даже остановилась от неожиданности.

— Откуда ты можешь знать? — недоверчиво смотрит на меня.

— Поживешь, сравнишь, — пожимаю плечами, — я ничего необычного про тебя не скажу, — уже жалею о своем порыве.

— Я уже тебе предсказывал, что ты поступишь в свое областное училище и будешь всю жизнь заниматься танцами, как ваша Вера, только в областном центре. С Володей вы поженитесь и у вас родиться сын, очень на него похожий. Парнишка повзрослев, будет увлекаться туризмом. (Вспоминаю Маринкины фотографии в соцсети в Интернете). Вовка поступит на службу в областное КГБ. Лет через двадцать вы разведетесь. Точную причину развода я не знаю. Среди наших с тобой знакомых будут ходить слухи, что Володя ушел к другой женщине. Но так всегда женщины объясняют. Мне кажется, что в разводе всегда виноваты оба, — вангую я вытаращившей глаза Маринке. Почему-то я не сообщил ей о том, что она станет на склоне лет прикладываться к рюмке.

— Откуда ты знаешь? — со страхом снова спрашивает шепотом, — А ты про всех знаешь?

— Нет, только про знакомых, — отвечаю, не вдаваясь в подробности.

— А про Юльку Вилкову из десятого знаешь? — заглядывает с интересом в глаза.

— Мне бы не хотелось рассказывать про чужих людей, — отказываюсь.

— Пожалуйста, хоть капельку, — умоляюще смотрит на меня.

— Ладно. Да и знаю я про нее немного, — соглашаюсь.

— Она поступит в тот же институт, где сейчас учится ее Серега. Они поженятся. Будут жить, и работать в том же городе. Долго будут ждать квартиру, проживая в малосемейной общаге. В старости Юлькину мать парализует от инсульта и ей придется перевезти ее к себе для ухода. Лучшим подругами вы останетесь, похоже, навсегда.

— Я почему-то тебе верю, — широко раскрыв глаза, признается Маринка.

Расстались перед мостом через реку, заверив друг друга о молчании про случившееся между нами и моих пророчествах.

* * *

Шел домой и неожиданно задался вопросом:

— Почему в начале шестидесятых годов было модно называть новорожденных мальчиков Сергеями? В нашем девятом классе из четырнадцати ребят — семь Сергеев.

Попытался вспомнить знаменательные события в те годы, связанные с этим именем и не смог. Если бы называли мальчиков после 1961 года Юриями, было бы понятно. Но в классе — всего четыре Юрия. Решил поинтересоваться у мамы.

* * *

Погода радовала и мешала учебе. Бегать по утрам стал вдоль ж.д. ветки. Одно удовольствие бежать по тропинке мимо буйной растительности, посматривая по сторонам. Тепло, светло, сухо. В беге самое неприятное, это скука. Сейчас, никакого сравнения с бегом в утренней темноте по заснеженному стадиону. Почему я раньше не получал удовольствие от простого бега, пусть и с утяжелителями? Раньше я не отличался стабильными отличными результатами в беге на длинные дистанции. Я больше спринтер, чем стайер. В военном училище еле выбежал на первую степень ВСК. А как сейчас?

— Надо бы у Михалыча на уроке пробежать на время, — решаю. Сейчас уроки физкультуры проводятся в улице. Иногда на стадионе. Вот и попробую пробежать «трешку» на время. К тому же, должны проводиться соревнования по легкой атлетике между школами накануне Дня Победы. Возможно, придется участвовать.

Из прошлого-будущего я помнил, что бегал за школу эстафету и метал диск. Где меня сейчас Михалыч задействует?

* * *