Внеклассная алхимия

А чего она отличная? И вот здесь — поле для разгула вульгарного материализма… У нас — разные болячки: это многое объясняет. Оба чуть-чуть инвалиды.

У меня — плохое кровоснабжение головного мозга, невралгия, кривые позвонки и ущемленные нервы. Как следствие — быстрая утомляемость. Для меня не бывает 8-часового рабочего дня. Технически невозможно. Как следствие — главные добродетели: точность скупого действия, расчет, отвращение к лишней работе, продуктивная лень. Методичность. Строго дедуктивный метод (в отличии от индуктивного метода Шерлока Холмса). Жестокость и скаредность (нет ресурсов на лишнее снисхождение и щедрость). Обсессивный невроз. Я быстро пишу. Но мало. Я должен за 2 часа успеть то, что другие делают день. Я верю, что меньшая армия побеждает большую, если концентрирует свой удар. Где бы я был — если бы не верил?

У него — прямо наоборот. Нет памяти на все, кроме картинок и образов. С детства. Не мог выучить урок в принципе. Там какая-то атрофия, какая-то хана в нейронных цепях, легкий крантец мозга — не знаю диагноза: врать не буду. Год отучился в «школе для дураков». Потом понял, что надо делать: использовать на полную катушку оперативную память, коли другой нет. Отвечать материал на том уроке, где его подносят. И брать мир харизмой. Напором. Улыбкой. Мордой лица. Сработало. Вернулся в обычную школу. Учился только на «пять».

Отсюда, значит, неспособность к абстракции. Неспособность к методичности. Клиническая. На грани фантастики. Не помнит, что было вчера. Не знает, что будет завтра. Не любовь к мышлению, на грани презрения, но… страсть к творчеству. Главные добродетели: энергия, душевность, «широта». Легкая адаптация. Быстрая интуиция. Из тех людей, что не «знают», но «понимают». Постоянно косячит (как с такой мозгой не косячить?), но его прощают, ибо он прощает других.

И ничего. Одно время — дико дорогой специалист в своей нише. Директор образовательного учреждения. Народ в подчинении. Сам ни хрена не знает, но учит других. Другие, чудесным образом, учатся. Навык, без всякой методики передачи, передается воздушно-капельным путем.

Мне такая оргкультура глубоко противна (хотя я ей по-своему восхищаюсь). Восхищаюсь и терпеть не могу.

Что делать? Ничего. Пить чай. Травя эту байку о поганом детерминизме.

Кстати, забыл сказать: этот человек — женщина. В первой фразе отчего-то написалось «он», и пошло-поехало… я не специально. В какой-то момент показалось, что «он» — точнее. Чтобы не отвлекаться по лишнему тут половому признаку.

Экстремальный отдых

В строгом смысле «несчастной любови» предавался один раз. Дошел в этом изыскании до его дурацких пределов, и чего-то щелкнуло: с тех пор не очень понимаю, как этим болеть всерьез. Если один раз переболел. Ежели, по-ученому, случилось дискретное извлечение опыта.

А «не всерьез» — было дело. Помню, предавался чувствам и горестям в момент писания диссертации. Такое типа умственное занятие — и такая безумственная история. Так именно поэтому, как сейчас понимаю. Как повод побухать, попсиховать, чего-то «пожить». Отвлечься. И с новыми силами, трам-там-там… все в рамках производственного процесса. Экстремальный отдых. Роман скорее с водкой — на фоне девушки.

Или это все мои понты? Что я такая прогрессивная нелюдь, и даже мое безумие — от ума?

Черт его знает.

Поживем — увидим.

Самогонщик

Несколько лет назад соседи твердо знали, что я гоню самогон. Как бы это объяснить? Через стенки моей кухни — их спальня. Где кухня — там трубы. И вот эти трубы ночами мерзко гудят. Час гудят, два гудят. Не знаю, почему. Не сантехник. Но гудят отвратительно… Я бы с этими трубами жить не смог. Но это не моя беда: что мне кухня? Ухожу. В комнатах не гудят.

Это была беда четы пенсионеров — соседей. Переехать из спальни, видимо, не судьба. И вот они ночами колотят мне в стену. Уйми, мол, свою трубу… Объясняю: унять трубу не могу, если хотите, зайдите ко мне, послушайте. Если хотите — давайте сходим к соседям верхним и нижним. Давайте вместе вызовем специалистов из ПЖРЭТа (или как оно называется?).

«Я тебя, гуся, понял, — отвечает сосед. — Днем гони, понял? А ночью не гони». Он не хочет специалистов ПЖРЭТа. Он хочет, чтобы я, вражина, перестал гнать самогонку ему на нервы.

Предлагаю следственный эксперимент: загудит — идите ко мне. Найдете самогонку — вся ваша. Заходят. «Вот он», — соседка кажет на ящик с грязным бельем. В ее голосе — почтительный страх. Она боится его. «Кто он?» — спрашиваю. «Аппарат», — говорит она. Назвать самогонный аппарат полным именем она не решается. «А вы хоть раз в жизни его видели?» — «Я нет, но муж как-то видел. В юности, один раз».