Внеклассная алхимия

Сказал, что надо бы задержать меня и сводить в РОВД, ибо проживаю не по приписке. Но сегодня не будет, не до того. У него сейчас — дело. Спросил он, где работаю. «А давайте позвоним, есть там этот человек или нет?» — подходит второй. Ну звоните. Дальше — записали мои данные. Спрашиваю, зачем? Кто я вообще — подозреваемый, потерпевший, свидетель? Зачем данные — прохожего-то? А это, говорит милиционер, надо смотреть телесериал по второму каналу про милицию, там все сказано. Не смотрите? Не смотрю, говорю. А дома у вас хорошо топят, милиция меня спрашивает? А на работе у вас как?

Я так понял — им было просто скучно. Они ничего не искали. В соседнем сквере через час должен был начаться митинг, и милиции было в 3–4 раза больше чем митингующих, как обычно. Кто-то был в засаде — во дворе. Так я понял. Иных объяснений нет.

Милиция просто удовлетворяла со мной жажду человеческого общения. Самая, повторюсь, естественная позиция гражданина РФ при общении с силовыми товарищами… Человечков там поискать. За тарелочек ответить.

Без Бэ

У одной знакомой был невроз: она не могла писать букву «б». Буква казалось ей некрасивой, тошнотворной. Из-за своего хвостика, портящего вид строчки.

У нее был четкий кодекс, иногда позволяющий писать «б». Если, например, букв «бэ» в слове две — тоже мерзко, но разрешалось. Еще в каких-то редких случаях. Обычно же слову надо было искать синоним.

Или вообще не писать статью, где «бэ» было неизбежным. Знакомая работала журналисткой. Хорошей журналистской. Только вот писала медленно. Целый день на три килобайта. А вы попробуйте — попишите без «б».

И никто не знал ее страшной тайны. Ну медленно пишет, и медленно. Зато хорошо.

Когда она более-менее излечилась, то искренне не могла понять: почему коллеги так копаются? О чем можно вообще думать в статье — если ее можно писать всеми буквами алфавита?

Она посмотрела на мир с высоты прошедшего тренинг.

«Художка»: посмотреть и показать

Позвали в «художку», в Художественное училище имени Сурикова. Себя показать, людей посмотреть, я же писатель, раньше были встречи с писателями, ну вот.

Говорили часа два. Вопросы были… И смешные, и всякие, но были же, и хорошо.

— Каких людей уважаете?

— Тип людей, выпавших из всех типов. Плохо классифицируемых, чем интересных. Придумавших себя. Уклонившихся… Отличающихся… Даже от самих себя…

— Неформалов, что ли?

— Неформал, наверное, интереснее среднего человека, но неформал — тоже, к сожалению, тип. Они уклонились, но надо уклониться еще и от этого уклонения. Каждому на себя.

— Верите ли вы в любовь?

— Что такое любовь?

— Ну это…

— Вы спрашиваете скорее о сексуальном влечении. В которое нет нужды верить, потому что оно есть. Верить же надо только в то, чего нет. В христианскую любовь, наверное, можно верить, но я в нее то верю, то нет.

— В чем проблема писателей?

— В читателях. В России сейчас, считая всех графоманов, пишущих людей уже больше, чем образованных читающих. Все остальные проблемы производные или надуманные.

— Правда ли, что математика — мотор всего?

— А почему математика?

— Есть такая фраза…

— Если вам приятно, можете считать ее и мотором, и тормозом, и шестым колесом…

— В чем смысл жизни?

— У меня есть опасение, что найденный, раз и навсегда, смысл жизни был бы вреден для смысла и опасен для жизни. Я не против вопроса, нет. Но вопрос важнее ответа, как и любой, наверное, вечный вопрос. «Бессмертна ли душа?», «есть ли бог?» и так далее. Что ни ответь, вопрос сильнее ответа. Можно ответить так: смысл — жить так, чтобы иметь возможность его задавать… Далеко не любая жизнь подразумевает возможность задавания каких-то вопросов. Считайте, жизнь удалась, коли вопрос уже задан.

— А если проще?

— Смысл жизни — в самой жизни. Но жизнь жизни рознь. Самое крутое, наверное — максимально правомерное нарушение максимального числа правил. Как вариант, считайте это самой короткой формулой гения…

— Верите ли в идеал?

— Идеала нет, поэтому в него можно и нужно верить.

— А какой он?

— Любой образ, на который станет похожа жизнь. Научная истина — описание, которое стремится к подобию реальности. Идеал — описание, к подобию которому стремится реальность. Эмпирически, по жизни мы знаем, что на свете не было ни одного святого, но понятие святого в культуре есть. Человек, который говорит — «здравствуйте, я сверхчеловек?» — что он внушает? Либо смех, либо страх. Но понятие сверхчеловека в культуре есть. Как линия горизонта, что ли, чтобы было, куда тебе топать… Но представьте себе человека, который ее «достиг»!

— У вас есть хобби?