Внеклассное чтение. Том 1

Знает код? Но откуда?! Дверь открылась внутрь, загородив остолбеневшего магистра створкой. Не заметив Фандорина, капитан прошёл мимо и легко взбежал по ступенькам к лифту. Окликать его Николас не стал. Подождал, пока лифт уедет, и опрометью выскочил из подъезда.

С места газанул так, что чуть не поперхнулся двигатель.

Хорошие дела! Ай да оперуполномоченный! Раз знал код, то, выходит, и адрес знал. Зачем тогда прикидывался?

Вывод напрашивался нехороший. Уж не заодно ли господин Волков с ночными посетителями квартиры № 36? Не связан ли он с убийцами сумасшедшего Ивана Ильича?

А что, если он вообще никакой не милиционер? Может, он убийца и есть. Потому и приехал сюда один. Чтоб исполнить приговор над предпринимателем Н.А.Фандориным, а?

Но милицейский «жигулёнок»? Служебный телефон на карточке?

Вождение автомобиля в городе Москве — отличная психотерапия, лучше любого транквилизатора снимает нервный стресс, вытесняя его другим, менее острым и привычным. Поневоле отвлекаешься от любых, даже самых тревожных мыслей, когда нужно всё время вертеть головой, следя не столько за соблюдением правил, сколько за соседними машинами, и автоматически концентрируя внимание на опасных особях — джипах и «мерседесах», имеющих обыкновение перестраиваться из ряда в ряд рывком, без сигналов.

Снова, как каждый день, произошло обыкновенное чудо, маленький триумф счастливых Случайностей — Николас доехал до офиса без аварий.

Велел Вале (у которой нынче была жизнь в розовом свете) ни с кем не соединять, заперся в кабинете и положил перед собой похищенный листок.

Поездка по автодорожным джунглям пошла Фандорину на пользу. Вернулась способность спокойно размышлять.

Итак, пока факты, без гипотез.

Первое. Ненависть «Неуловимых мстителей» (глупое название, но пусть пока остаётся за неимением другого) вызывают две категории предпринимателей: бизнесмены от медицины и поставщики особенно агрессивной и предположительно лживой рекламы.

Второе. 13 августа Шибякин обнаруживает, что он «не один», и сразу же начинаются убийства. Очевидно, его сообщник или сообщники — люди дела и к тому же обладают профессиональными террористическими навыками. Как-то не очень сочетается с инфантильной мотивацией смертных приговоров. «Гад и обманщик»? Детский сад какой-то.

Или психлечебница. Хотя двусмысленный капитан Волков, конечно, прав: в сегодняшней России с оружием и взрывчаткой умеют обращаться многие, и среди них сколько угодно явных и неочевидных психов, жертв афганского и чеченского синдромов.

Наконец, факт третий и главный. Убито шесть человек. Пятеро — жертвы террора: взорванный на даче Зальцман, потом Зятьков с двумя детьми и шофером. Шестой — один из «мстителей», сброшенный кем-то с крыши.

Теперь сформулируем самые существенные вопросы, возникающие в связи с вышеизложенным, и попробуем найти ответ на каждый.

Существенных вопросов обнаруживается ровным счётом три.

Первый — личный. Успел ли Шибякин известить своего сообщника (или сообщников) о приговоре, вынесенном владельцу «Страны советов»? Не станем скрывать, что этот вопрос из трёх занимает нас больше всего.

Вопрос второй, детективный. Кто убил Шибякина и какую роль в этой истории играет Волков?

Вопрос третий, гуманитарный. Как предупредить остальных приговорённых об угрожающей им опасности, если милиции доверять нельзя?

Ах, какая замечательная, духоподъёмная штука — системный подход! Любая головоломная ситуация, если разобрать её на компоненты, оказывается не такой уж сложной и вполне разрешимой, так что не врёт реклама «Страны советов». Зря, господа мстители, вы включили Николаса Фандорина в число «гадов и обманщиков»!

Постойте, постойте. Но ведь, уходя, Шибякин сказал: «Суд удаляется на совещание»! Не значит ли это, что утверждение приговора было отложено? А обсуждения состояться не могло, потому что вскоре после отбытия из офиса 13-а «судья» на себе проверил, с каким ускорением движется к земле свободно падающее тело.

От неимоверного облегчения, знакомого, вероятно, лишь тем немногим людям, кто был приговорён к смерти, а потом помилован, Николас даже замурлыкал оптимистичную песню с компакт-диска «Хиты советской эстрады»: «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново». И сразу вспомнил про Достоевского — как тому заменили расстрел каторжными работами, и он в сыром каземате Алексеевского равелина громко распевал от счастья.