Внеклассные занятия (СИ)

«Это невозможно…» — шепчет упрямый голос в моей голове, а пальцы на ощупь находят спинку кухонного стула, когда я безвольно оседаю на него, не моргая, и кажется, даже не дыша, всматриваясь в силуэт матери, сидящей напротив через стол.

— О чем ты, мама?.. — голос дрогнул, а сердце сжалось в груди.

Я не хотела слушать. Не хотела слышать тот разговор, который должен был последовать сейчас. Твердый до того пол под ногами начал расползаться, а ноги будто увязли в нем, лишенные способности двигаться.

— Что произошло между тобой и Даниилом Евгеньевичем? — твердо и громко спросила мама, яростно стукнув по столу кулаком, сметая остывший пепел с его поверхности. — Что с тобой сделал этот… этот…

— Мам, давай потом поговорим, ты немного не в себе…

— Я не в себе?! — мама подскочила из-за стола, схватив меня за воротник свитера, встряхнув так, что мое сознание помутилось еще больше. — Ты срань!.. Расскажи мне все сейчас же, пока я из тебя душу не вытрясла! Я же все для тебя делала… Все! Я про себя забыла, отдавая лучший кусок любимой и единственной дочери! А ты…

Мама безвольно оседает на табурет, пряча лицо в ладонях. Я вижу, как вздрагивают ее плечи, как белеют костяшки пальцев, когда от бессилия она их яростно сжимает.

— Прости, мам… — слезы катятся по щекам непроизвольно, и так обжигающе легко, что я сама теряю контроль над своими эмоциями, чувствами. — Прости, пожалуйста…

— Скажи мне, что это неправда! Скажи, что мне все показалось, что твой учитель — это всего лишь твой учитель… — всхлипывает мать, становясь на глазах такой жалкой, такой беспомощной.

— Откуда ты все знаешь? — вместо очередной порции лжи, спрашиваю я, так же захлебываясь слезами, так же жалко пряча взгляд в ладонях.

— Я видела вас в парке… С большой такой собакой… — рассказывает мама, а перед моим взором всплывают картинки трехдневной давности. — Кроме того, что он держал тебя за руку, он целовал тебя… Дотрагивался до тебя так…

— Не нужно, мама, я все прекрасно помню, — торможу я мать, стирая слезы с щек и тяжело выдыхая воздух. — Что еще?

— Еще? Тебе хочется продолжения, Кристина? Тебе не достаточно того, что ты разрываешь мое сердце на куски?!

— Мама, не нужно, мне и так плохо от всего этого!.. — да я умолять ее готова, лишь бы она замолчала хоть на миг, предоставив мне возможность задохнуться собственной болью, своим бессилием…

— Позже я рассказала все Льву Романовичу, но его реакция окончательно выбила меня из колеи… — мать сглотнула подступивший к горлу комок, тихо продолжив. — Он буквально на коленях упрашивал меня не идти в гимназию в тот же день, не распространяться об интрижке… своего племянника… Боже мой, я и подумать не могла, что тот историк и Лев в таком тесном родстве!

— И что ты?.. — опускаю голову, опираясь в ладони лбом. — Что потом?..

— Кристина, со всей моей любовью к тебе, со всем моим уважением ко Льву Романовичу, я требую, чтобы ты прекратила эту связь!

— Мам, я…

— Заткнись! — мать властно поднимает руку и, кажется, что еще один звук с моей стороны послужит для нее командой, будто для собаки «фас», чтобы отвесить мне увесистую пощечину. — Заткнись сейчас же и пообещай мне прекратить этот фарс! Я не хочу поднимать сейчас бунт, перешагнув через твои чувства и чувства Льва Романовича, не хочу стать препятствием к твоей медали и поэтому даю тебе шанс прекратить все самой…

Ах, медаль… Даже узнав несладкую правду, мать не хочет подставлять под угрозу мою злосчастную медаль, и потому прощает интрижку с учителем… Печально как-то… Конечно, эта малая кровь, которой я могла обойтись сейчас, но грустно от того, что медаль в каком-то плане стала важнее меня самой для родителей.

— Если это все не прекратится — я добьюсь того, что Левина посадят за решетку! Я это сделаю! — мамин взгляд вспыхивает огнем, а я даже не сомневаюсь в правдивости ее настроя. — И твои отговорки про подругу Вику — полнейшая ложь! Я звонила ей, и она мне сказала, что вы уже давно не общаетесь!

— А почему так, она не сказала?! — вспыхиваю я, яростно сжимая руки в кулаки. — Да, мам, я действительно имею связь с историком! И связь эта далеко не платоническая! И да, опережу твой вопрос — мы никогда не предохранялись! И блин, я бы дорого заплатила за то, чтобы увидеть все ваши лица, если бы забеременела! Лицо каждого — твое, папино, всех и каждого из своих одноклассников! А знаете почему? Потому что все вы загнали меня в угол! Все вместе и каждый в отдельности! И чтобы не сдохнуть в этом самом углу от осознания того, что жизнь — дерьмо, я пыталась найти для себя хоть что-то светлое…

Я плачу. Поднявшись из-за стола, закусывая губы и глотая слезы, я кричала то, что долго копила на сердце. Я должна высказаться. Хотя бы сейчас, хотя бы единственный раз… И плевать на выражение лица, с которым на меня смотрит мать! Плевать на ее нервно дергающееся правое веко! Это шок! Определенно! Но почему никто не спрашивает меня, когда готовит для меня какую-либо новость?!