Внемлющие небесам

Они вошли внутрь. Митчелл с любопытством разглядывал крашеные бетонные стены и терракотовый пол коридора, освещенного потолочными лампами. Хотя он и предполагая обнаружить здесь достаточно оживленную обстановку, успев прикинуть количество автомобилей на стоянке, но на подобное столпотворение все же не рассчитывал. Мужчины с бумагами в руках энергично сновали по коридору. Одни из них на ходу приветствовали Макдональда, будто он не уезжал вовсе, другие вообще не замечали ни Макдональда, ни прибывших с ним. Женщины встречались им значительно реже и казались более приветливыми: они заговаривали с Макдональдом, расспрашивали о поездке, о Марии и Бобби, здоровались с гостями. Макдональд, улыбающийся при виде такой сосредоточенной активности, процитировал Горация:

«Fungar vice cotis, acutum
Reddere quae ferrum valet exors ipsa secandi». [26]

Затем он повел их по коридору к открытым дверям.

— Это и есть штаб прослушивания, — пояснил он Митчеллу, взяв его за руку и вводя в помещение.

Странно, но Митчелла отнюдь не смущала роль школьника на экскурсии. В комнате, забитой электронным оборудованием, пахло озоном. Сейчас здесь работали два человека: один — копался в проводах у пульта, другой — в наушниках сидел в кресле. Он поднял взгляд и жестом предложил вторую пару наушников Макдональду. Тот помахал в ответ и отрицательно мотнул головой.

— Зачем здесь эта птица? — громко осведомился дежурный.

Макдональд снова помотал головой.

— Длинная история. Потом расскажу.

И обратился к Митчеллу:

— В другое время я стал бы показывать все имеющиеся здесь, дал бы послушать музыку небесных сфер — песнь бесконечности, голоса страждущих, кои не в силах докричаться до нас… Однако сегодня времени на это нет.

— Не дай себя провести, — полушутя-полусерьезно предостерег Томас. — После этого ты уже перестанешь оставаться самим собой. Как раз эти голоса и превратили тут всех в эдаких чудаков.

— Тебе хочется услышать, наконец, настоящее послание, — с улыбкой проговорил Макдональд. — Или хотя бы узнать, почему мы бьемся уже полгода, а так ничего и не расшифровали? Все просто, в эти полгода солитариане мобилизовали все свои силы, а конгресс, потеряв всякое терпение, вернулся к обсуждению кредитов. Вот и растрачиваются попусту усилия ловких и преданных нам, как, например, вы с Джорджем, журналистов.

Митчелл покачал головой.

— Наверное, ты прав, — согласился Макдональд. — Послание так и не расшифровано, а ведь это наш долг. Мы просто обязаны это сделать, со всеми нашими идеями и компьютерами. Сейчас я кое-что покажу вам.

Они прошли вдоль ряда закрытых дверей и помещений с распахнутыми дверями, где работали мужчины и женщины, — кто за столами, кто у станков, кто у пульта управления. Компьютерный зал находился в самом конце коридора. Зал этот назвали компьютерным и ничего удивительного, ведь стены здесь заменяли компьютеры, а пол так тесно был уставлен устройствами для ввода данных и принтерами, что в образовавшиеся между ними узкие проходы вошедший протискивался с трудом. В этих компьютерных дебрях, как колдун в окружении любимых верных зверей, сидел за клавиатурой мужчина средних лет с коротко остриженной, припорошенной сединой шевелюрой.

— Привет, Олли, — сказал Макдональд.

— Что, притащил мне подарок? — осведомился вместо ответа колдун.

Макдональд со вздохом извлек из-под мышки страуса и поставил в дальний угол.

— Нет, Олли, я привел тебе гостей.

Он представил Митчелла Олсену — главному своему специалисту по информатике. Томас познакомился с Олсеном еще в первый свой приезд. Митчелл огляделся, силясь понять, к чему здесь такое количество машин и какие функции они могут выполнять.

— Сыграй нашим гостям лучшую из своих мелодий, — попросил Макдональд.

Олсен нажал две клавиши на клавиатуре. На мониторе появилось изображение, состоящее из одинаковой длины строк белых цифр на сером фоне. Митчелл не обратил на них особого внимания. Спустя минуту, он принялся вслушиваться в исходящие из скрытых динамиков звуки — сперва шипение, затем тишина, какой-то шум, опять тишина и снова шум. Временами шум становился громче, иногда стихал, обрывался, становился протяжным, и снова раздавалось какое-то тарахтенье и стуки.

Митчелл взглянул на Томаса, затем они оба уставились на Макдональда.

— В качестве послания я бы выбрал что-нибудь получше, вроде записи грома и молний, — проговорил Митчелл.

— В этом и состоит главная проблема, — сказал Макдональд. — Часть принимаемого нами, помимо ретрансляции наших старых радиопрограмм, — атмосферные помехи. Сказывается расстояние — обрывы в передаче и исчезновение сигналов. Однако, мы полагаем, часть принятого составляет собственно послание. Проблема именно в том, как отличить помехи от сигналов сообщения. Расскажи-ка им, Олли, о наших потугах…