Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

— Мысли вслух! Ладно, некогда мне. Пошла к Максиму Леонидовичу!

Золотова она выделяет голосом. Горделиво выпрямляет осанку и дефилирует мимо меня.

Почему-то неприятно становится.

Я знаю, что это всего лишь официальная часть мероприятия, но факт, что Максим будет с Валентиновой за сценой, там, где я не увижу, побуждает меня к не слишком честным действиям. Еще поведение Илларии портит настроение.

Я вроде стискиваю зубы, но слова ей в спину, будто сами вылетают.

— Как неловко, Иллария, кажется, вы испачкались сзади в чем-то коричневом…

Конечно, я соврала! Но вот эта ее надменность. А наряд…

Он чудесный, изысканный. В глубине души я мечтаю хоть разочек примерить такое платье!

Иллария от мнимого конфуза останавливается. Обгоняю женщину и возвращаюсь в зал. Хозяйка праздника Валентинова, поэтому спустя минут пятнадцать она все-таки подходит к нашему столику и зовет Максима. Правда, именинница уже в розовом платье.

Они вместе скрываются в закулисье, а я остаюсь.

Пока что на сцене исполняет певица, весьма скучную композицию, от которой зеваю. Подперев щеку, снова оглядываю зал. На входе замечаю двух полицейских.

Они просто стоят и не вмешиваются, но меня это очень напрягает.

А может, им тоже известно о махинациях Валентиновой? Я раскрыла ее сегодня и то непостижимым образом, но ведь дела, где замешаны большие деньги всегда под пристальным вниманием властей. Они следят, чтобы пожертвования были честными, а не такими, как у Илларии.

Успокоительной терапии и мысленных уговоров хватает ненадолго.

Не выдохнула еще, как мимо полицейских в зал неспешной походкой двигается прокурор. Краснов одет в гражданское — серый костюм и белую рубашку. Он словно на специальном задании под прикрытием и хочет затеряться в толпе бизнесменов.

Теперь мне становится тревожно вдвойне, ведь ради Илларии этот мужчина бы не стал заморачиваться, а послал на разведку тех, кто званием ниже.

Исключительно из-за Золотова он готов браться за работу не по назначению и иногда нарушать собственный устав.

Здесь замешана личная неприязнь к Максиму, а может зависть, словно прокурору Золотов не дает нормально дышать, пока адвокат на свободе.

Раньше я уповала на Краснова, ища в нем защиту и поддержку, он здорово помог мне. Но теперь положение дел изменилось, а вектор моих чувств и внутренних ощущений к Максиму развернулся в другом направлении. Я не рада видеть Краснова.

— Я скоро, — предупреждаю приятелей и встаю.

Протискиваюсь между столиков к сцене.

Там у подножья дежурят охранники, нанятые Валентиновой сегодня.

Мы знакомы друг с другом отчасти и пересекались на мероприятиях у олигархов. Повезло, что мужчины из коммерческой охранной фирмы, их «хозяева» меняются регулярно, будь то Иллария или любой другой богатый человек. Они не служат ей на постоянной основе.

— Семенихина? Вот так встреча, — ухмыляются.

В зале около сотни народа. Узреть меня глазом орла практически нереально. Вышибалы замечают меня только теперь, когда подошла близко.

— Ой, и не говорите. Сегодня я на побегушках у Золотова. Дайте пройти, иначе начальничек три шкуры сдерет!

Они тоже в курсе кто я и чем занимаюсь. Иллария не знала, что я буду на празднике и четких инструкций им не дала. Мне крупно везет, потому что охранники расступаются.

Схитрив, прохожу за кулисы.

Тут полумрак, и совсем не празднично, как в зале, а беспорядок, разбросаны реквизиты и костюмы. Артисты носятся как сумасшедшие, переодеваясь и готовясь к новым номерам.

Верчусь, ищу Максима.

Замечаю его на противоположном конце сцены. Он раздражен.

Возле Макса как змея вьется Иллария. Валентинова берет его под руку, но Золотов одергивается. Она снова его берет, а тот вынимает руку. Иллария изображает ангельское лицо и опять за свое. На этот раз нахраписто и мертвой хваткой впивается в Золотова и что-то говорит. Наверное, убеждает, что именно ее приставания будут выглядеть со сцены благостно.

Не докричавшись из-за шума до Максима, бегу, пробираясь через артистов и ассистентов.

Из колонок играет торжественная музыка.

Чуточку не успеваю, чтобы поговорить с Золотовым. Досадно останавливаюсь, прячась за кулисой, и наблюдаю, как выходят на сцену Максим и Иллария.

Свет в зале полностью гаснет, а на большом белом полотне, растянутым на сцене из проектора показывается клип про «чистосердечное» занятие Валентиновой, потом нахваливают и Золотова.

Когда клип заканчивается, все хлопают, а Иллария подходит к микрофону.

Гости ждут речь и стихают, все, кроме одного.

В безмолвном зале его аплодисменты слышатся отлично.

Краснов с невероятно наглым и уверенным выражением лица подходит к самой сцене. Достает из нагрудного кармана удостоверение, поднимает руку, демонстрируя его гостям в зале, а потом и подоспевшему администратору.

— Праздник окончен! — командует прокурор. — Включайте свет.

Конечно, его приказ исполняется. Краснов поднимается на сцену.

— Максим Леонидович Золотов? — деловито спрашивает, хотя отлично знает кто перед ним. — Вы обвиняетесь в краже особо крупного размера, — вынимает из кармана брюк наручники. — Но вы имеете право хранить молчание.