Внешняя политика России эпохи Петра I

Негодующая реакция Георга I на мекленбургскую политику России показала Петру, что, увлекшись борьбой против превращения Англии через Ганновер в балтийскую державу, он невольно переступил границу дозволенного в этом «джентльменском споре», которая определялась реальным соотношением сил Англии и России. Поэтому Петр спешит уйти назад за эту черту, предлагая английскому королю в ноябре 1716 г. заключить новый наступательный союз в обмен на вывод своих войск из Мекленбурга. Разумеется, этот шаг царя вовсе не означал разрыва с прежним курсом, а скорее всего был тонко задуманным дипломатическим ходом. Ведь договор России с Англией, по мысли Петра, с неизбежностью превратил бы Мекленбург в союзника Ганновера и тем самым исключил бы возможность поглощения Георгом I соседнего герцогства. Но в Лондоне не хотели даже и слышать о дальнейшем сотрудничестве с Россией, требуя от нее в ультимативной форме незамедлительного вывода русских войск из Мекленбурга. Нагнетание напряженности английским правительством в отношениях с Россией стало особенно четко проявляться с ноября 1716 г., и причиной этому явилась радикальная перестройка всей системы международных отношений в Европе, нашедшая свое воплощение в заключении англо-французского оборонительного договора, который был подписан 9 октября 1716 г.

Реваншистские устремления Испании, необъявленная морская война со Швецией и напряженность в отношениях с Россией, заставили правящие круги Англии пойти на сближение с Францией, которое воплотилось в заключении в октябре 1716 г. англо-французского оборонительного союза. Блокирование Версаля со своим бывшим противником по войне за Испанское наследство определялось стремлением стабилизировать международное положение Франции для восстановления экономики и финансов, разрушенных длительной войной. И все же главная причина создания англо-французского союза заключалась в ином. Б. И. Куракин доносил из Гааги, что стержнем этого договора является гарантия Англии «короля гишпанского по смерти короля французского ко французской короне не допускать и оную в таком случае дюку (герцогу. — В. Б.) д’Орлеансу получить; взаимно дюк д’Орлеанс персонально, а нельзе назвать Франция, желает содержать дом Ганноверский в Англии и претендента не допустить». Таким образом, династические интересы Георга I и герцога Орлеанского легли в основу столь противоестественного и несовместимого с национальными интересами обоих государств военно-политического союза.

После подписания договора англо-французская дипломатия приложила максимум усилий для привлечения к нему Голландии. 4 января 1717 г. морские державы и Франция заключили Тройственный союз, к которому в августе 1718 г. присоединилась и Австрия.

Образование Тройственного союза привело к неблагоприятной для России расстановке политических сил в Европе, что не могло не вызвать озабоченности русского правительства, учитывая состояние отношений с Англией. Петр I понимал, что, несмотря на антииспанскую направленность этой коалиции, ее вмешательство в Северную войну за счет интересов России могло быть вполне реальным. Поэтому он решил заключить с Францией дружественный договор, чтобы нейтрализовать таким образом планы Лондона использовать Тройственный союз против России и обеспечить поддержку Версаля в деле заключения мира со Швецией и спокойствия на южных рубежах страны. Необходимость сближения с Францией хорошо осознавалась и русскими дипломатами. К. Н. Зотов писал Петру, что в этом случае «вся Германия не смела прогневать Ваше Царское Величество ни в чем, как ныне електор (курфюрст. — В. Б.) ганноверский и король английский; а турка уж бы взяла лихорадка. Хотя швед здесь не очень в почтении, то и вовсе был бы отрезан. Я ныне держу, что алиация с Францией нам вельми полезна».

Рекомендации Зотова демонстрируют высокий уровень многоцелевого политического мышления, которым прочно овладели к этому времени и ведущие русские дипломаты. Однако, выделяя английское, шведское и турецкое направления, как наиболее опасные для России, на которых предлагалось возвести французский политический шлагбаум, Зотов не отметил австрийского направления, неожиданно возникшего и получившего особую остроту в конце 1716 г. В декабре Петру стало известно о бегстве сына в Австрию.