Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

Экономическая жизнь прибалтийских республик была тесно связана с морской торговлей. Негативные тенденции здесь наметились еще в августе – неурожай привел к росту цен на продовольствие, курс местных валют понизился[6675]. Начавшаяся в Европе война существенным образом повлияла на дальнейшее ухудшение положения лимитрофов Прибалтики. Их правительства, не желавшие партнерства на основе антигерманского союза, теперь вынуждены были быстро менять свою политику. Первой перемены на себе почувствовала Эстония. В 20-х числах августа в Таллине были уверены, что в будущем конфликте их стране суждено сыграть чуть ли не решающую роль[6676]. Заключение советско-германского договора произвело сильное и отрезвляющее впечатление. До 70 % экспорта Эстонии приходилось на Великобританию и Германию. Теперь эти показатели оказались под угрозой[6677].

Уже 2 сентября, понимая, что торговое судоходство по Балтике вскоре может быть прервано, глава МИД Эстонии Карл Сельтер предложил советскому полпреду приступить к переговорам о возможном значительном увеличении товарооборота между СССР и Эстонией. Москва в это время была занята подготовкой к операциям против Польши, и поэтому начало переговоров пришлось отложить[6678]. 12 сентября Таллин представил свою программу переговоров – эстонский МИД предлагал пересмотреть существующие показатели торговли между двумя странами и увеличить советский импорт до 18 млн эстонских крон, а эстонский экспорт в СССР до 14 млн крон, разницу предполагалось компенсировать поставками эстонских продуктов или выплатами. Кроме того, Эстония была заинтересована в транзите через северные советские порты, водные пути и железные дороги[6679]. Вскоре ситуация усложнилась. Эстонцы опасались потерять захваченные во время Гражданской войны пограничные территории, большинство населения которых было русским. Власти усиливали свое военное присутствие на границе[6680]. Тон отношений не был дружественным.

14 сентября в Таллин вошла польская подводная лодка «Ожел». Эстонские власти разоружили экипаж, сняли замки с орудий, выгрузили 14 из 20 торпед[6681]. Уже 17 сентября Балтийский флот принял меры предосторожности – было выставлено противолодочное минное заграждение в Финском заливе и установлено постоянное наблюдение за финским берегом[6682]. В ночь на 18 сентября польские моряки, оставленные на субмарине, сумели отнять оружие и нейтрализовать двух эстонских часовых и вывести свой корабль в море. Эстонцев позже высадили на шведском острове Готланд. Попытки преследования ни к чему не привели. Советское правительство обвинило эстонские власти в попустительстве полякам[6683]. Доверия в Москве Эстония не вызывала, там знали, что её армия тесно связана с Германией, политическое руководство враждебно настроено по отношению к СССР[6684]. 19–21 сентября корабли Балтийского флота приняли участие в поиске, так как опасались, что субмарина уйдет в Финляндию или приступит к враждебным действиям[6685].

24 сентября в Москву прибыла делегация Эстонии во главе с министром иностранных дел Сельтером[6686]. Начались переговоры, в ходе которых, ссылаясь на инцидент с польским военным кораблем, Молотов сразу же поставил вопрос о неспособности эстонского правительства обеспечить безопасность подступов к границам СССР, для чего предложил Сельтеру согласиться на размещение советских военных баз в Эстонии. Тот не хотел отказываться от нейтралитета и пытался отказаться от этого предложения. Молотов не считал возражения Сельтера приемлемыми и обещал, что политическое устройство Эстонии не подвергнется изменениям. Сельтер предложил перерыв для консультаций с президентом. Вернувшись 25 сентября в Таллин, он немедленно поставил в известность о предложениях Москвы германского посланника. Немцы советовали уступить[6687].

Эстонское правительство активизировало свои усилия по укреплению границ. Со своей стороны Советский Союз также концентрировал силы на границе. Советская авиация 25 сентября приступила к разведывательным полетам над территорией этой страны[6688]. Командование Ленинградским Военным округом получило приказ быть готовым в случае необходимости нанести удар по Эстонии, а если последняя получит союзную помощь Латвии – то и по Латвии[6689]. Командующий эстонской армией генерал Лайдонер обратился по радио к согражданам с призывом быть готовым к защите родины и предпринял ряд мер мобилизационного характера. Впрочем, вскоре он вынужден был констатировать – эстонцы стали бы сражаться, если бы получили помощь извне[6690]. Эту помощь в данной ситуации могла оказать только Германия. Лайдонер отправил в Кенигсберг свое доверенное лицо – начальника разведки полковника Рихарда Маазинга – с просьбой о помощи. Немцы ясно дали понять – Эстония не может рассчитывать на нее. Лайдонер не отчаивался. По его мнению, большая война была только впереди и нужно было выждать время, пока Берлин вновь не обратит внимания на восток[6691].