Внезапная помолвка

Надо сказать, что это не первый случай, когда мужчина производил на нее впечатление. Взять хотя бы ее увлечение средним сыном сквайра Джоном, продлившееся целых три месяца, пока Софи не поняла, что он надутый слизняк, не многим лучше кузена Артура. Тогда чары рассеялись очень быстро, что оказалось весьма удачным, поскольку Джон действительно намеревался сделать ей предложение. Правда, потом он согласился с мнением своих родителей, считавших Софи совершенно неподходящей партией. Несомненно, нынешнее глупое увлечение ждет та же участь, как только она узнает чуть больше об этом странном человеке.

Просто он уж очень хорош собой. И потом этот контраст между его холодной маской и внезапной теплотой улыбки… Наверняка эта улыбка сослужила ему хорошую службу в глазах множества легковерных женщин. Теперь Софи с трудом верилось, что она и вправду просила у этого человека разрешения нарисовать его. Что он о ней подумал? Его резкий отказ ясно показал, что он думает о ее просьбе. Ей следует помнить, что она не дома с теми, кто привык к ее чудачествам. Она никогда не освоится в этом городе, если не научится держать язык за зубами. Впрочем, у нее и без того нет шансов освоиться здесь. Еще несколько дней, и ее отправят назад, в Девон. И все, что здесь произошло, превратится в короткий сон. Она должна сделать все возможное, чтобы максимально насладиться оставшимися днями благословенного одиночества. Конец наступит слишком скоро.

Макс вошел в гостиную. Сидевшая за секретером Хетти писала письмо.

– Возьми, это тебе.

Протянув ей лист, он увидел, как на лице сестры вспыхнула радость, когда ее взгляд скользнул по выразительным линиям рисунка.

– Макс, где ты это взял? О, я выгляжу очень мило!

– Его нарисовала сумасбродная племянница леди Хантли. Я шел через парк, а она рисовала того мопса и сделала мне… вернее, тебе этот подарок в знак благодарности за ошейник и поводок, которые мы ей послали. Не правда ли, рисунок хорош?

– Он великолепен, хотя я, наверно, не должна так говорить, поскольку это комплимент мне самой. Но он определенно больше похож на меня, чем тот застывший портрет, который написали по заказу мамы перед нашей с Недом свадьбой. Теперь я просто обязана взять штурмом этот мавзолей и поблагодарить ее. Как мило с ее стороны!

Макс сел и посмотрел на рисунок. Обстоятельства абсурдного происшествия в парке были еще слишком живы в его памяти, и он не знал, сердиться или восхищаться поведением странной девушки. Уже многие годы никому не удавалось его смутить. Ее голос и особенно ее старомодное платье говорили, что перед ним одна из бесчисленного множества молодых девиц из провинции, наводнивших Лондон. Но на этом сходство заканчивалось. Девушки ее возраста и происхождения обычно умели себя вести с подобающей скромностью и уж точно не стали бы вступать с незнакомым мужчиной в разговор, который казался не просто странным, но граничил с непристойной интимностью, как будто она знала его и доверяла ему. Немыслимо, что на какой-то момент он принял все за чистую монету и был настолько неосмотрителен, что даже сел рядом с ней на скамейку. Невозможно себе представить, чтобы он сделал нечто подобное с кем-нибудь вроде леди Пенни, не будучи должным образом представленным. Впрочем, леди Пенни не стала бы гулять в парке одна в сопровождении всего лишь жирного мопса. Или спрашивать, может ли она нарисовать портрет мужчины, даже если бы их представили друг другу по всем правилам. Неудивительно, что он чувствовал себя смущенным.

– Она спросила, может ли нарисовать меня. Сказала, что у меня «характерное» лицо.

Хетти едва сдержала приступ смеха.

– Мой бог, да она большая оригиналка, верно? Ты согласился?

Макс нахмурился:

– Конечно нет!

– Почему? Ты мог бы послать рисунок маме. Ты же знаешь, ей всегда хотелось иметь твой портрет. А судя по тому, что я вижу, эта девушка способна сделать хороший.

На миг Макс представил себе такую возможность. Их мать и вправду постоянно просила его позировать, хотя бы для акварели, которую она могла бы повесить в гостиной вдовьего дома рядом с уже написанными портретами пяти его сестер. Быстрый набросок не отнял бы много времени. Однако мысль о том, чтобы сидеть, пока выразительные голубые глаза той девушки осматривают его лицо, вызывала ощущение дискомфорта. В этом было что-то слишком… интимное.

Макс до сих пор не мог понять, почему он остановился и заговорил с ней без всякой на то необходимости. Когда он заметил ее идущей по парку, он не собирался этого делать, но ее сосредоточенная работа над рисунком возбудила в нем любопытство. А когда он остановился у нее за спиной, то уже не мог пошевелиться, словно боялся вспугнуть дикого зверька или одного из тех духов, которые, по уверениям сестер, обитали в самых глухих и темных уголках леса. Макс смотрел, как ее рука легко, но твердо скользила по бумаге, голова немного наклонилась набок и солнечный луч прочертил теплую линию на ее шее вдоль пряди светло-каштановых волос, выбившейся из-под шляпки и нежным завитком спадавшей вниз.