Внезапная жертва

Салли О’Дональд пребывала в дурном расположении духа. Уперев руки в бока, она стояла по другую сторону закрытой стеклянной двери. Волосы были накручены на розовые бигуди, уголки сочных губ кривились в недовольной мине. На Салли был потертый банный халат, на ногах – меховые тапочки, похожие на раздавленных кроликов.

– Какого черта, мать вашу, вам здесь надо? Да еще ночью?

– Просто поговорить, только и всего, – ответил Лукас, глядя на женщину снизу вверх со второй ступеньки крыльца.

– В последний раз я разговаривала с вашим поганым Кэпслоком – так вроде бы его звали. Я была готова яйца ему оторвать, – заявила из-за двери хозяйка, не проявляя желания открыть гостям.

Через плечо Дэвенпорта она бросила колючий взгляд на Дела. Тот поежился.

– Салли, мать твою, открой дверь! Ты нас тут заморозишь. Богом клянусь, нам только поговорить с тобой нужно.

Через пару секунд О’Дональд сжалилась. Она впустила визитеров в дом и провела в комнату, где работал телевизор. Там было накурено, как в боулинге, – хоть топор вешай. Хозяйка отодвинула в сторону столик на колесах и, указав Дэвенпорту на обтянутое вельветом кресло, сама села в другое. Дел остался стоять.

– Мы знаем, что ты видела Дика Лашеза и всем об этом растрезвонила, – начал Лукас.

– Ничего я не растрезвонила, рассказала всего троим. – Салли сощурила свои и без того узкие поросячьи глазки. – Рано или поздно я узнаю, кто это на меня настучал. Он у меня получит.

– Только яйца ему не отрывай, договорились? – пошутил Дел.

– Мы лишь хотим услышать, где ты видела Лашеза, с кем он был и что ты о нем знаешь, – сказал Лукас. – Наш источник утверждает, будто ты с ним когда-то тусовалась.

– Кто он, твой источник? Я буду говорить, только если ты взамен кое-что мне скажешь.

– Ты же понимаешь, что я не могу тебе это сказать. Зато если пойдешь мне навстречу, я шепну своим коллегам, сама знаешь из какого отдела, и они на пару месяцев забудут о тебе, – пообещал Дэвенпорт и добавил: – Если, конечно, ты сообщишь нам что-то полезное.

Салли согласно кивнула, явно что-то подсчитывая в уме. Обещанная пара месяцев перетянула.

– Хорошо, – сказала она. – Время от времени я тусовалась с местными бандюками. Долго, лет десять. Но потом перестала, лет этак пять назад. Для начала они взяли меня в дело, возили на работу в Милуоки. Дик был у них самой большой шишкой, когда я с ним познакомилась. Тогда ему было лет двадцать пять. Так что, выходит, теперь ему под сороковник?

– Тридцать восемь, – уточнил Лукас. – Это было давно.

– Угу. Дик мне особенно запомнился. Он считал, что похож на Марлона Брандо. Любил носить приплюснутые рыбацкие шляпы, золотые цепочки и прочую хрень. Я как-то даже раз, в Милуоки, видела, как он улыбается перед зеркалом в сортире, в баре. Как будто репетировал улыбку.

– Репетировал?

– Ну да.

– Что-то он не похож на большого босса, – заметил Лукас.

– Еще как похож! Правда, с головой малость не дружит. Большинство местных бандюков как бы занимались бизнесом. Сам знаешь, наркота, порнушка, проститутки… Они тупые, но не обязательно шизанутые. Небось слышали, что Дик спал пьяный прямо на шоссе?

– Да, я слышал эту историю, – ответил Дэвенпорт.

– Я это видела собственными глазами. Точно тебе говорю. И еще видела, как он на «Харлее» пытался заехал на дерево, на высокий такой дуб.

Лукас и Дел обменялись взглядами и пожали плечами.

– Он убил конвоира. Взял и перерезал ему горло, – сказал Дэвенпорт. – Это в его духе?

Салли задумалась, склонив голову набок.

– Лет десять назад его лучше было не злить. Но чтобы взять и зарезать… – Она щелкнула пальцами. – Не знаю.

– Его жена и сестра занимались тем, что грабили магазины и банки, а деньги отдавали всяким чокнутым, – произнес Лукас. – Лашез не смог бы сбежать без помощников. Думается, ему помогли эти самые придурки.

– Я не была знакома ни с женой, ни сестрой Дика. Правда, в его банде ошивались несколько психов. К тому времени когда я отошла от них, я знала, что они против черных, евреев, политиков, легавых, всяких там феминисток, телевизионщиков, банкиров, против страховок и продуктовых купонов.

– Ты говоришь совсем как радио, – заметил Лукас.

Салли рассмеялась неприятным булькающим смехом, и ее толстый живот колыхнулся вверх-вниз.

– Да ты шутник! – сказала она, ткнув в Дэвенпорта пальцем.

– Что Лашез делал в прачечной? – вступил в разговор Дел.

– Разговаривал с каким-то мужиком, – ответила Салли. – Они стояли и спорили о чем-то, когда я проходила по улице и увидела их в окне. У Дика сейчас борода; она была и в то время, когда я с ним водилась. На снимке в газете он без бороды.

– Это было его самое последнее фото, – пояснил Дэвенпорт. – Лашез начал отращивать бороду два или три месяца назад.

– Как она выглядела, эта борода? – поинтересовался Дел. Он стоял, прислонившись к комоду. – Коротенькая и аккуратная? Специально подстриженная?

– Как у библейского пророка, – ответила Салли. – Длинная и всклокоченная.

– И что произошло дальше? – уточнил Лукас. – После того, как эти двое кончили спорить?