Внимание: «Молния!»

Между тем, Манштейн, вкратце изложив содержание своей последней беседы с Гитлером, особо отметил, что, по мнению фюрера, «наступательный порыв советских войск уже исчерпан. Само провидение дарит германской армии передышку. Весенняя распутица должна помешать большевикам предпринять крупные операции». Но тут же Манштейн призвал штабных офицеров быть готовыми ко всякой неожиданности и не смотреть на распутицу, как на неприступную крепостную стену, за которой можно спокойно отсидеться. Закрывая совещание, фельдмаршал напомнил штабистам, что дальнейший успех войск возможен только при маневренном характере боевых действий. Для этого всеми видами разведки необходимо установить районы, где русские занимаются перегруппировкой своих сил и где они их тайно сосредоточивают.

Когда штабные офицеры ушли, Манштейн сказал:

— Послушайте, Бюттгер, почему вы во время совещания, словно от зубной боли, так менялись в лице? В чем дело?!

— Вы угадали, господин фельдмаршал, кажется, у меня начинается пульпит.

— Благодарю вас. Я удовлетворен ответом. — Манштейн подошел к шахматному столику, сел напротив Буссе. — Теодор, пока поезд передвинут на новую стоянку, где приготовлено бомбоубежище, давайте сразимся.

С шахматной доски быстро исчезают фигуры. Начштаба делает ход белым конем. Он доволен. По выражению его лица видно: партнер поставлен в трудное положение, победа близка.

Подперев кулаком подбородок, Манштейн долго обдумывает свой ход.

Буссе шелестит в портфеле бумагами и, найдя нужную, разворачивает ее:

— От наших разведчиков получены весьма любопытные донесения. Русские генералы появляются на фронтовых дорогах в открытых автомобилях с очень небольшой охраной.

— Так вы хотите забросить в тыл противника диверсионную группу. Не так ли? Я знаю, скажете: небольшую и очень подвижную. Банальный прием. Опыт показал: диверсионные группы, даже искусно переодетые в красноармейскую форму, привлекают к себе внимание и вызывают у большевиков подозрения, а потом попадают в такое же безвыходное положение, подобно моему королю. — Манштейн продолжает изучать расположение фигур, он разочарован. — Я не вижу спасения. Ваш офицер контролирует главную диагональ, а пешки неумолимо преследуют моего короля. Через два хода — капкан. — Снимает с шахматной доски черного короля, переворачивает его резной короной вниз. — Сдаюсь.

— Позвольте, позвольте... — Буссе впивается взглядом в шахматную доску. — Окончание этой партии подсказывает мне одну мысль... В наших полицейских частях мы сможем найти сколько угодно послушных пешек. Что мелкая группа? Пыль на дороге! Я думаю о силе, способной поднять в степи черную бурю.

Манштейн по привычке вставляет монокль то в один глаз, то в другой.

— Пожалуй, вы правы... Я одобряю ваш план. Надо заслать в тыл противника не мелкую группу, а крупный отряд.

— После отступления наших частей, как правило, из лесов выходят красные партизаны — солдаты без формы. Большинство их в гражданской одежде. Это подсказывает верный образ действий. Возможно, нам снова придется отойти на запад, в районы густых лесов и обширных болот. В таких местах всегда найдутся лазейки, и наши надежные люди, под видом красных партизан, смогут проникнуть в населенные пункты и там контролировать дороги. Удачные выстрелы должны посеять в лагере красных недоверие к местному населению.

— Это важно! Подыщите в полицейских частях командира отряда и направьте с ним за линию фронта опытного офицера из нашего штаба. — Манштейн постукивает по шахматной доске фигурой короля. — Ничего не жалеть! Ничего!.. 

— Господин фельдмаршал, я тотчас же отдам распоряжение соответствующим лицам и прослежу сам за всей подготовкой.

16

После снежного бурана, сотрясавшего стены деревянного дома, на несколько дней из-за туч проглянуло солнце и улеглись ветры. По жестяным подоконникам застучали веселые, звонкие молоточки капели, зажурчали и заискрились ручьи, но вскоре стали тусклыми, в сизых степных туманах спряталось солнце. В Андрушевке то моросил дождь, то летели хлопья мокрого снега.

Ватутин, как всегда, вставал рано и после прогулки, быстро позавтракав, садился за свой рабочий стол. Он жил оперативной обстановкой, передвижением войск, скрытным накапливанием их на избранных участках для удара. Мысленно разыгрывал сражения, отвергал первоначальные планы и заменял новыми.

Он перечитывал полученную директиву Ставки Верховного Главнокомандования и находился под впечатлением огромных по своему масштабу оперативных замыслов. От Полесья до устья Днепра три Украинских фронта одновременными, строго согласованными ударами рассекали группу армий «Юг» на части. В то время, как эти три Украинских фронта завершали освобождение Правобережной Украины — Четвертый громил группировку Клейста в Крыму.