Внимание! Муж-волшебник, или Куда приводят мечты

Закончив раздевать, азгарн укрыл меня своим плащом. Я лежала, уставившись бессмысленным взглядом в тёмный потолок и желая просто заснуть. Слышала, как он отошёл, потом потянуло дымом. Сознание фиксировало всё урывками. Не успели отяжелевшие веки сомкнуться, как моё тело опять пронзила боль.

– Не спи! – очередной приказ, и он начал растирать мои конечности холодными руками. Делал всё сосредоточенно, но мне было безумно холодно. Стоило же попытаться закрыть глаза, как следовало болезненное нажатие, приводящее меня в сознание. Периодически его лицо нависало надо мной, отслеживая, бодрствую ли я.

Мне было всё равно, что его руки массируют все моё обнажённое тело. Гораздо сильнее тревожило, что это самое тело местами стало покалывать.

– Сейчас здесь потеплеет, – пообещал азгарн, наклонившись ко мне и обдав холодным дыханием.

– Х-х-х-о-лод…но, – прошептала я онемевшими губами.

– Я слишком долго работал со стихией и не могу тебя согреть, – с сожалением посмотрел на меня он. Тут его взгляд задержался на моих губах. Он замер, а потом решительно склонился, сминая их. Меня как будто ледяная статуя поцеловала, но сил поднять руки и оттолкнуть его не было. Он же целовал всё более настойчиво, и постепенно его губы и язык теплели. Ламмерт стал осыпать поцелуями моё лицо, а я закрыла глаза, убегая от него в темноту.

Снова резкая отрезвляющая боль вернула меня обратно.

– Борись ради сына! – зло бросил мужчина.

Это взбодрило меня. Клянусь, лишь из-за этих слов я неотрывно смотрела, как он спешно снимает с себя одежду. Создавалось впечатление, что зверь освобождается из оков, настолько уверенно и комфортно он чувствовал себя обнаженным. Движения скупы, никакой суетливости. На предплечье я увидела порез, но он не обращал на рану внимания. Его тело двигалось с грацией хищника, плавно и изящно, что присуще хорошим танцорам и фехтовальщикам. Как он владеет мечом, я помнила. Даже в моём состоянии я залюбовалась им и совсем пропустила тот миг, ради которого он делал это.

Когда азгарн лёг ко мне, натянув на нас плащ, я была удивлена. Дёрнулась от прохлады его тела, что вытянулось вдоль моего, но была перехвачена его руками, которые поймали меня и стали беззастенчиво изучать, разминая и массажируя. Ламмерт вернулся к поцелуям, и его кожа стала стремительно теплеть. Теперь уже я сама прижималась к нему в поисках тепла, отогреваясь.

– Нога! – застонала я, когда ощутила боль, как будто в мою ступню вонзились тысячи иголок. Он подтянул мою ногу, закинув к себе на бедро, и его сильные пальцы стали разминать её.

Сначала я стонала от боли, делая слабые попытки вырваться, но потом стало легче.

– Что со второй?

– Не ч-чув-вств-ую, – отбивая зубами дробь, выдавила из себя.

Он изменил положение тела, чуть сдвинувшись, и занялся массажем второй ступни. С ней было хуже, я почти ничего не чувствовала. Он сел, укрыв меня плащом, и стал сосредоточенно разминать её двумя руками, пока не пришли покалывание и боль. Затем снова лёг ко мне, укрывая нас.

Его тёплое тело манило. Я уже сама прильнула к нему. Меня сотрясала дрожь, и я никак не могла согреться. Ощущала себя сосулькой весной: вроде бы снаружи начала оттаивать, а внутри ещё лёд. Мужские руки неутомимо двигались, массируя каждый участок моей кожи, добравшись до груди. Я охнула от боли – полушария была как будто каменные.

– Сейчас, – понял он и начал их поглаживать и разминать, отогревая. Потом наклонил голову и поймал губами сосок. Поиграл с ним языком, перекатывая, а потом стал сосать. В другой ситуации я бы испытывала любые другие чувства, но никак не облегчение. Сына я второй день не кормила, с утра сцеживала, но времени уже сколько прошло.

Рукой он гладил второе полушарие, и оно непереносимо заныло. Я потянула его за косу, заставляя поднять голову.

– Вторую, – бесстыдно попросила его.

– Раинер. Назови меня по имени, – взгляд у него был немного шальной.

– Ран, быстрее! – хрипло застонала я, сокращая имя, так как было больно.

Он склонился, втянув сосок в рот, но я продолжала стонать, боль слишком медленно уходила. Наконец, наступило долгожданное облегчение, и я устало закрыла глаза, не обращая даже внимание на то, что мужская рука, поглаживающая живот, стала опускаться ниже…

И опять острая боль привела меня в чувство и не дала заснуть. Даже не знала, что в моём теле есть столько болезненных точек.

Ламмерт обхватил ладонями моё лицо, заглядывая в глаза:

– Не думал, что первый раз у нас будет в убогой сторожке, – как будто извинился он. – В следующий раз я буду любить тебя на шелках.

Фраза о следующем разе прошла мимо моего сознания, когда он коленом раздвинул мне ноги, недвусмысленно располагаясь между ними. Он надавил головкой на вход, замер, приподнявшись на руках и смотря мне в глаза, а потом стремительным движением завоевал территорию.

Застонали мы в унисон.