Внимательный мозг. Научный взгляд на медитацию

Я наблюдал исчезновение «я» из своих ощущений. Понимаю, что все это звучит очень странно, да и все, что я рассказываю, может казаться причудливым, как казалось мне до того момента, когда 30 лет назад меня в Мексике сбросила лошадь и протащила за собой. Я потерял тогда сознание, а придя в себя, целые сутки страдал «преходящей полной амнезией». Именно тогда я потерял представление о собственной самости и идентичности и погрузился в какое-то иное состояние знания, вне обычного нисходящего чувства своего «я». Это было приблизительно то же самое – я прекрасно все воспринимал, но при этом не осознавал своего «я». Осознание своей личности вернулось ко мне на следующий день, но я никогда не забуду, сколь легковесна наша идентичность. Один день, наполненный очень интенсивными ощущениями, при отсутствии нисходящих рамок личностной идентичности сильно изменил мое отношение к собственной личности.

Но в структуре нынешней отчужденности от самости было то отличие, что даже ощущения были не связаны с «я». В Мексике у меня было ощущение собственного «я», но только в настоящем. В тот день прошлый опыт был мне недоступен. Теперь же я чувствовал, что происходящие события были лишь причастиями настоящего – звучащими, сидящими, дышащими, осознающими. Я сидел до тех пор, пока остальные не вернулись с прогулки. Мысль о зависти номер два вспыхнула в мозгу, была отмечена и бесследно растворилась в небытии. Мы посидели еще какое-то время, и, когда прозвенел следующий звонок, я отметил, что прошло еще полчаса. Я просидел полтора часа, не сдвинувшись с места ни на дюйм, однако далеко продвинулся в направлении к ощущению бесконечности.

Сознавание, лишенное «я»

На том семинаре такое состояние отсутствия «я» называли «сознаванием без выбора». По моим ощущениям, мне, скорее, казалось, что это было сознавание, лишенное «я», или самости, по ходу которого в чувственном опыте воспринимались лишь события, выраженные глаголами и причастиями настоящего времени, о которых Джон Кабат-Зинн говорил, что они суть происходящие, существующие, возникающие. «Бытие человеком» ощущалось в этом пространстве действительно в виде странноприимного дома, куда я мог пригласить все, что возникало вокруг меня. Все были дорогими гостями, каждый имел свой неповторимый облик, даже свои опасения.

После сидячей медитации и завтрака я весь день осознавал мысли, выстроенные мною концепции и логические выкладки и ощутил разницу между потоком наблюдателя и этим сознаванием, лишенным «я» или выбора. Я играл колесом сознавания, пробуя на вкус различные формы создания ступицы из концентрических окружностей ощущения, наблюдения, построения и, возможно, неконцептуального знания, для того чтобы очертить центр сознания, представленный нашим рефлексивным состоянием внимательного осознавания. Было ли воспринимающее измерение внимательного осознавания тем же, что и сознавание, лишенное «я»? Было ли отсутствие выбора активной формой состояния повышенной восприимчивости? Помогает ли призма наблюдения сделать расстояние между наблюдателем и наблюдаемым достаточным для пространственного освобождения, в ходе которого можно сделать выбор и избавиться от автоматизма? Это было море концептуального мышления!

В моей голове роились соответствующие этим феноменам процессы, происходящие в мозге, причем не в виде мыслей, а в виде наглядных зрительных схем. Это был апофеоз синхронизации левого и правого полушарий! Я отчетливо видел срединную префронтальную область, блокирующую нисходящий поток, чтобы предпочесть сосредоточение на ощущениях. Эти образы воспринимались мной как путь, по которому я мог идти против потока в долине настоящего мгновения – из реки сознания в истоки ручья ощущений (см. рис. 4.1).

Я смог также нырнуть в созданный мной концептуальный поток, сознавая мысли и образы, представлявшие мой внутренний диалог и визуальные картины, исследуя экстраполированный мир абстрактных представлений. Этот поток можно было ощущать непосредственно, воспринимать его седьмым чувством, но это было совершенно иное качество сознавания, другая его текстура. Этот поток был невероятно реален, но запутан и полон связей и ассоциаций, перехлестывавших через край долины.