Вниз и влево (СИ)

Местные жители в (зачеркнуто). прекрасно поняли, что я ищу. Они проводили меня, рассказывая кошмарные истории о смерти Эльзы, о ее похоронах в закрытом гробу! Это место у них на кладбище считается теперь дурным. И там я нашел ее, белую мраморную гробницу с обелиском и Башней, вырезанной на нем. Имя Эльзы было на мраморе! И кровью были начертаны знаки на белой плите! Пентаграмма Призыва, обращенная к Западу, а на ней — низкая пятиугольная жаровня из меди… с прогоревшим углем и обугленными останками какого-то мелкого животного, по видимости — кошки… Должно быть, ее сожгли там живьем, прикрутив проволокой. Вокруг могилы на земле было вырезано два круга, один внутри другого, и меж ними начертана Формула Призыва. А поодаль — еще три круга, просыпанных солью… Боги, боги!

Я запомнил все это, как мог, хотя и был потрясен. Опрометью я помчался обратно. Я понял, о! — я почувствовал, что здесь замешаны потусторонние силы…»

— Проклятие, — не выдержал Отто, — Барон очень не хотел выдать название места. Даже вы не можете прочесть его зачеркнутое, да? Дьявол… Не ясно, где эта могила. Но зато понятно теперь, кто ему про нее сказал. Фройляйн Эльза, «Т.К.» означает: Тадеуш Ковалевский? Вы не можете не знать.

Эльза чертыхнулась про себя: ситуация ухудшалась на глазах. Начиная с этого момента, Тадеуш был в опасности. Она уже поняла, что Отто предпочитает все разговоры с людьми вести через «Третий глаз». Но лгать было уже бесполезно. Придется спасать Тадеуша иначе…

— Да, — сказала она.

— Кто он такой? Где он? — резко спросил Отто.

— Как я и сказала, я не видела его двадцать лет. Когда-то в детстве мы сильно поссорились. Но, герр Штальберг, для меня непредставимо, чтобы Тадеуш стал покушаться на моего деда, да и вообще на кого угодно. Он очень добрый. Тут какая-то ошибка. Я прошу вас не рубить с плеча.

— Фройляйн, — Отто с видимым усилием держал себя в руках, — Я не сделаю исключения ни для кого, если он причинил вред барону. Вы не согласны?

— Разумеется, согласна. Я лишь прошу вас не рубить с плеча и не убивать его раньше, чем выяснится его виновность.

Отто молчал секунд пять, уставившись в пол. Сказал, наконец, глядя на нее исподлобья:

— Вряд ли выйдет, фройляйн. Я видел, что он заодно с террористами. Я пытался его догнать после покушения. Он не остановился. Это единственный, кто смог от меня когда-либо уйти. Чтобы выяснить виновность, лучше убить. «Третий глаз» способствует честности. Кто для вас важнее? Ваш дед или какой-то тип, от которого двадцать лет ни слуху, ни духу? Если второе — я не стану иметь с вами дел.

Эльза выдержала его взгляд, кивнула:

— Я поняла вас, герр Штальберг.

— Тогда вернемся к дневнику.

Она вновь склонила голову над записной книжкой. Барон писал тем же числом: «…Вернувшись домой, я первым делом пошел в свою библиотеку. Где-то я видел эти знаки, что были на зловещей могильной плите и вокруг! Я стал листать книги по практической магии. Моя коллекция огромна, но я нашел — и ужас обуял меня! Это был некромантический ритуал из книжки, что я купил в лавке у букинистов тому назад несколько месяцев. Там говорилось о том, как из живого человека вытянуть душу и поместить ее в чей-то труп, лежащий в могиле. Тогда душой можно будет управлять, как и телом, которое она оживит подобием жизни. Не понять смысл происходящего было невозможно: кто-то с помощью колдовства пытается получить власть над Эльзой! Хорошо, что я никому об этом не сказал: ведь помочь здесь может лишь столь же тонкая сила, раз ритуал уже начат. Здесь, в книге, описан и способ противодействия. У меня есть только месяц с лишним на подготовку: первого августа настанет решающая ночь. Я должен, храня тайну об этом месте, отправиться туда. Я во что бы то ни стало спасу Эльзу!

Моя бедная внучка! Вальтер сказал, что она в коме от своих опытов, от перенесенной операции, но я знаю правду… Этому не бывать, пока я жив!»

Дальше записи шли каждый день, становясь все более сумбурными.

«…Я существую словно в параллельном мире, о которых так любят говорить наши любители оккультного. Мистика и сверхъестественное — то, что интересовало меня всю мою жизнь, что составляло для меня приятный досуг и волшебство мира, — вдруг выросло вокруг меня стеной, отсекло меня от прочих людей. Я не смею нарушить молчание: этого требует обратный ритуал, что мне предстоит.

Но кто они, мои враги? Неужели те странные тибетцы, которых я давно уж не видел? Или об этом они и предупреждали, когда говорили об опасности, что ей грозит? Надо было тогда расспросить их получше. Увы, я не узнаю этого, пока не встречу врагов лицом к лицу… Что ж, я готов, кто бы ни встал на моем пути!»

И еще, совсем недавно: «Мне предстоит поединок воль, поединок духа. Но чувствую я, что дух мой надломлен. С той самой ночи, когда я поступился своей честью, я перестал быть прежним. Я стал ощущать, как я стар…