Вниз по реке

Я услышал пикап, прежде чем увидел его. За рулем была Грейс. Они с отцом сидели в кабине раскрасневшиеся и не то чтобы улыбались, но казались посвежевшими, словно на несколько часов каким-то образом ухитрились избежать всего наихудшего, что только мог подсунуть им день. Поднялись на крыльцо, и мой вид убил в них свет. Опустил с небес на землю.

– Удачно съездили? – спросил я.

– Не особо. – Отец присел рядом со мной.

– Не хочешь поужинать? – спросила Грейс.

– Конечно, – ответил я. – Ну а вы?

Отец покачал головой.

– Дженис уже готовит. – Он поднял ладони. Меня никто приглашать не собирался.

Грейс посмотрела на меня:

– Мне нужно сгонять в магазин. Возьму твою машину?

– У тебя же права отобрали, – напомнил мой отец.

– Постараюсь не попасться.

Я посмотрел на отца, который только пожал плечами. Дал ей ключи. Как только завелся мотор машины, отец повернулся ко мне. Вопрос ребром:

– Это ты убил Зебьюлона Фэйта?

– Выходит, Робин тебе уже позвонила…

– Она решила, что мне следует знать. Так это ты убил его?

– Нет, – сказал я. – Он сам, как я уже сказал копам.

Старик качнулся в кресле.

– Это он поджег мои виноградники?

– Да, – сказал я.

– Вот и отлично.

– Просто так вот? – спросил я.

– Я все равно никогда его не любил.

– Грэнтэм считает, что признание Долфа – полная херня.

– Так оно и есть.

– Он думает, что Долф кого-то покрывает. Может, тебя.

Отец повернулся ко мне лицом. Медленно заговорил:

– Грэнтэм – коп. Выдумывает параноидные, дурацкие теории – вот что он делает.

Поднявшись с кресла, я прислонился к перилам. Мне хотелось видеть его лицо:

– А у него была причина?

– Причина для чего?

– Покрывать тебя.

– Что это, черт побери, за вопросы такие?

Мой отец был человек простой, соль земли, частенько действовал напролом, не особо заботясь о каких-то правилах, но при этом был и самым честным человеком, какого я когда-либо знал.

– Так была у тебя причина желать смерти Дэнни Фэйту?

Момент затянулся.

– Это абсурдный вопрос, сынок.

Он был зол и обижен – я знал, каково это, – так что я не стал заостряться на этом вопросе. Я уже это сам говорил. Мой отец – не убийца. Я должен верить в это. Если нет, то я ничем не лучше его. Я сел в кресло, откинулся, но напряжение нарастало. Вопрос по-прежнему висел между нами. Мой отец с отвращением крякнул и скрылся в доме на пять долгих минут. А когда наконец вышел обратно, то держал руках еще две банки пива. Одну передал мне. Заговорил так, будто никакого вопроса и не было.

– Завтра хоронят Дэнни, – произнес он.

– Кто всем занимается? – спросил я.

– Какая-то тетя из Шарлотта. Служба в полдень. Прямо на кладбище.

– Ты знал, что он был влюблен в Грейс? – спросил я.

– По-моему, мне пора.

– Так знал? – повторил я громче.

Отец встал и подошел к перилам. Показал мне спину.

– Она слишком хороша для него. Она всегда была слишком хороша для него. – Он повернулся, поднял бровь: – Ты ведь ею не интересуешься, так?

– Не в этом смысле, – сказал я.

Он кивнул.

– У нее практически ничего в этом мире не осталось. Потеря Долфа убьет ее.

– Она сильная.

– Она разваливается на части.

Отец был прав, но никто из нас не знал, что с этим поделать, так что мы просто смотрели, как вытягиваются тени, и ждали, когда опускающееся солнце, ударившись о верхушки деревьев, бомбой сдетонирует за ними. Мне пришло в голову, что и на мой второй вопрос он тоже не ответил.

Когда зазвонил телефон, я сразу снял трубку.

– Он здесь, – сказал я и передал трубку отцу. – Мириам.

Он взял ее и послушал. Его рот затвердел, превратившись в тонкую бескомпромиссную линию.

– Спасибо, – произнес отец. – Нет. Ничего ты не можешь для меня сделать. – Послушал еще. – Господи, Мириам! Да, просто вот так. Ничего ты не можешь для меня сделать. Никто не сможет. Да. Хорошо. Пока.

Он отдал мне трубку и, прикончив пиво, сообщил:

– Звонил Паркс.

Я выждал.

– Долфу сегодня официально предъявили обвинение.

Глава 30

Ужин проходил тягостно. Я тщетно искал слова, которые могли хоть что-то значить, а Грейс пыталась делать вид, будто решение суда не отрезало ее от всего остального мира. Ели мы в молчании, поскольку просто не могли обсуждать следующий этап – слушание по правилу двадцать четыре. Будут приведены аргументы, и будет вынесено решение. Жизнь или смерть. В буквальном смысле. Ночь давила на нас всем своим весом, и мы даже не могли как следует напиться – достаточно, чтобы забыть. Я сказал ей, что нельзя терять надежды, и почти целый час она пробродила где-то в окрестностях. Когда мы отправились спать, чернота повисла над домом, а надежда, как я понял, полностью оставила нас.