Вниз по реке к морю

– Хорошо, – сказала Уилла, обращаясь ко мне. – И это все?

– Все.

Когда она ушла, я достал бутылку выдержанного портвейна и разлил по бокалам.

– Ты думаешь, она сделает, как мы сказали? – спросил Мэл.

– Уверен. Он – ее любимый мужчина, а мы – его единственная надежда.

– Единственная, – согласился Мэл. – А что по поводу того места?

– Называется «Тричер Адмиттинг», на Мэйден-Лейн, в паре кварталов к востоку от Бродвея.

– Никогда не видел.

– У них нет рекламы. В основном их клиентура – богатенькие пациенты с Уолл-стрит, а еще у них сделка с полицией – бесплатное медицинское обслуживание взамен на определенную защиту, – я помедлил, потом спросил: – Так что там с порошком?

– Это так называемый дериват бактерии шигелла, – объяснил Мэл. – Бьет по аппендиксу, но обладает коротким жизненным циклом, хотя для нашей цели как раз достаточно.

– Ты не подумай, я не жалуюсь, – протянул я, – но скажи, как завзятый бандит, превратившийся в часовщика-самоучку, достал что-то подобное?

– Когда меня сажают, я первым делом стараюсь сделать так, чтобы попасть в тюрьму, где побольше русских. У них – самые организованные банды, у них есть связь с людьми вообще по всей Восточной Европе; и частенько у них есть выходы и на разведку. Эта отрава – прямая поставка из ныне закрытой лаборатории самого КГБ.

– Черт, – я был впечатлен. – Я дам тебе планы клиники. Охраны у них почти нет, ведь они рассчитывают на полицию, да еще на то, что никто чужой туда не зайдет. Из-за того что полицейских там много, мне придется оставаться в стороне как можно дольше.

– Это не проблема.

Мы допили вино, и я налил еще по бокалу.

Глава 36

Воскресное утро я провел в раздумьях о том, как же я так долго держал в узде свою преступную сторону. Такой ход мыслей в конце концов привел меня к осознанию, что я уже не скучаю по службе в полиции. Когда-то я был хорошим полицейским – в своем понимании, и именно за это меня едва не убили.

Я не был преступником, по крайней мере не совсем. Но сколь бы гибкими ни были рамки закона, они не прогнутся так далеко, как я намеревался зайти. Это было мне необходимо.

В новостях в интернете писали, что Уильям Джеймс Мармот рассказал сумасшедшую историю о том, как его похитили, подстрелили, пытали, а потом принудили написать признание, которое и нашли приколотым к его груди. Якобы под страхом смерти он буквально написал то, что диктовал ему мучитель в маске. Он, Мармот, жертва, а вовсе не преступный деятель. Его госпитализировали, но спустя какое-то время он улизнул от своих охранников-полицейских и вполне успешно скрылся.

В полдень я впервые за долгое время сходил в спортзал Дамбо. Поупражнялся немного с железом, а потом с час колотил боксерскую грушу.

Когда я вернулся в офис, меня ждало сообщение на автоответчике.

– Мистер Оливер, это Реджи Тигз. Я неофициальный представитель тех сил, с которыми вы вели переговоры. Всем нам очень хотелось бы избежать попадания известной вам информации в систему правосудия. Поэтому, если вы мне позвоните, мы сможем встретиться, и я передам вам предложение со стороны моих клиентов.

Он оставил номер, который (я был уверен) невозможно отследить.

Я прикинул, не позвонить ли Мэлу, но решил, что не стоит в этом полагаться на него. Вероятно, не лишним было бы выждать недельку или две и ответить потом, но мне отчего-то не хотелось этого делать. Что-то в просьбе Тигза звучало как угроза.

– Мистер Оливер, – сказал он, сняв трубку.

А я-то пешком дошагал аж до Парк-Слоуп, чтобы позвонить ему из телефонной кабинки в маленьком ресторанчике, где я часто бывал. Звонить ему мог кто угодно, но он знал, что этот номер наберу только я.

– Ну, – спросил я, – что?

– Нам необходимо встретиться.

– Что-то не везет мне на тайных встречах в последние сто лет, – ответил я.

– Выбирайте место.

– Колумбус-Серкл Молл, на четвертом этаже, в баре, – сказал я, – через тридцать минут.

– Отлично. Вы легко меня узнаете – на мне будет пиджак в елочку и оранжевый галстук-бабочка.

Через двадцать восемь минут я был уже на открытой веранде в винном баре на четвертом этаже. Он попивал коньяк из пузатого бокала, и вид у него был как у пришельца-гуманоида, прибывшего из далекого уголка галактики, чтобы изучать странные ритуалы инопланетян. Он был крайне худым и практически белым, но кожа его имела легкий оливковый оттенок, а глаза были черными с колючим взглядом – это чувствовалось даже на расстоянии. Я сказал хозяйке, что увидел своего друга, она улыбнулась и отошла в сторону. Пока я шел в его сторону, он, явно не узнав, не обращал на меня внимания. Это говорило об отсутствии у него моей фотографии.

– Мистер Тигз?

Судя по его субтильной комплекции и вычурному наряду, я решил, что профессиональный переговорщик окажется ниже меня ростом. Но он стал вставать со стула – и все поднимался и поднимался, пока не оказалось, что я смотрю в его чернильные глаза снизу вверх.

Он в свою очередь осмотрел меня: синий костюм и простые черные ботинки (разношенные на случай, если придется в них бежать).