Вниз по реке

Тьма, обтекая машину, как воздух крыло самолёта, сгущалась позади. Он бросал короткие взгляды в зеркало, и ему виделась тьма, как огромное, жадное животное, пожирающее этот мир. Тогда он переводил взгляд на девушку, сидевшую рядом. Девушка смотрела на дорогу впереди.

За полсекундное любование ею, он успевал снова и снова понять её, понять всю, словно что-то общее было в них обоих. Что-то тонкое и эфемерное, но оно ощущалось, и возможно, оно поглотило бы всё остальное, если бы того захотело.

Дорога пошла в подъём. Двигатель едва заметно напрягся, и он переключил скорость.

— Мы куда? — спросила она, пытаясь спрятать волнение.

— Не бойся — спокойно сказал он — Просто захотелось посмотреть на город с высоты. Знаешь, это рождает интересные мысли.

Она только пожала плечами, но он почувствовал её страх.

— Правда, не бойся — сказал он тогда.

— Я не боюсь — зачем-то намеренно грубо ответила она.

Машина ползла вверх, оставляя позади себя вечерний город и всё его копошение. Чем дальше оставались огни фонарей и окон, тем жаднее становилась тьма. Она стала окружать машину, но он только ухмыльнулся. Что она может эта тьма? Даже если она проглотит, что дальше? Тьма всего ещё один способ стать ближе к себе и только. Наконец, он свернул влево, заметив дорогу, и метров через двадцать заглушил двигатель. Медленно повернул голову.

Снизу на него разноцветно пялился город, глупо моргая миллионами своих глаз. Он открыл дверцу.

— Что, здесь? — спросила она.

— Возьми с заднего сиденья пакет — сказал он — Там выпивка и закусь. В бардачке пластмассовые стаканчики.

Он вылез из салона и захлопнул дверцу. Прохладный воздух остудил изнутри и снаружи и он довольно улыбнулся. От природной тишины он расслышал слабый, неприятный звон в ушах.

Через несколько секунд она тоже выбралась из машины. Держа в одной руке белый пакет, а в другой стаканчики.

— Наверное, на капоте расставим? — то ли спросил, то ли объяснил он. Она послушно подошла к капоту и заглянула в пакет.

— Надо, наверное, что-то постелить?

— Да нафик — сказал он немного расстроено — Так ставь.

Ему хотелось послушать тишину, как будто в ней можно было отыскать ещё несколько вопросов, или вдруг тысячи вопросов живут в ней? Он замер.

— Ох, ты — сказала она — Хороший коньяк.

Он промолчал. В её голосе была наигранность, и она показалась ему мерзкой, и липкой, как жвачка.

— Разливай — сказал он спустя десять секунд.

Она долго копошилась с пробкой, а он вдруг укорил себя за то, что не взял это дело на себя, как в общем и полагалось мужчине. Но ему хотелось послушать тишину, и он тут же оправдал себя.

Но прислушиваясь, он понял, что и в тишине нет ничего такого, о чём он ещё не спросил себя, и тогда он развернулся и подошёл к капоту.

Она уже как-то рассправилась с пробкой и наполняла стаканчики, аккуратно придерживая их длинными пальцами.

— Давай, первый по полной — сказал он.

Они подняли стаканчики и посмотрели друг на друга.

— Ну что, за нас? — с ироничной торжественностью произнёс он, и чокнувшись, они принялись пить.

Он выпил быстро и, резко выдохнув, полез в карман за пачкой сигарет. Она пила медленными глотками, и он успел подкурить прежде чем она поставила свой стаканчик.

— Уф — выдохнула она и принялась слепо копаться в выложенной на капот еде.

— Там шоколад есть — сказал он, и отвернувшись, стал снова смотреть на город, оставшийся внизу.

— Так что, насчёт, ну…

— Пока ничего — резко перебил он.

— Хм — хмыкнула она.

Из-за горизонта показался край луны, неестественно широкий и яркий, такой, каким он и бывает вне города. Край луны медленно рос.

Он мельком взглянул на поднимающееся светило и вновь повернулся к девушке.

— Между первой и второй…

— Перерывчик небольшой — как-то мрачно закончила она и стала наполнять стаканчики.

— Здесь, за городом, луна всегда такая большая — сказал он, следя за её руками — Иногда мне кажется, что потому её и назвали так красиво, Диана, за то что она и сама прекрасна. Правда только здесь. В городе не увидеть всего её величия.

Они снова подняли стаканчики и выпили. Он привычно отвернулся. Вид города сверху рождал внутри иные мысли и ему эти мысли были уже знакомы. Глубокие, стремительные словно вихри, и такие же свободные.

— Как ты думаешь — спросил он не оборачиваясь — Для чего мы здесь?

Она несколько секунд молчала, а он ждал.

— Ты о чём? — наконец спросила она.

— Да, извини, вопрос двусмысленный — сказал он — Спрошу точнее, зачем мы на Земле?

Она, начиная пьянеть, с ухмылкой посмотрела на его спину.

— А, понятно — сказала она — Ты из этих. Угу.

Он громко рассмеялся.

— Я из этих, ты из тех — сказал он, резко перестав смеяться — А что бывало уже?

— Да иногда бывает — сказала она — Хотя, мне пофик. Главное, чтобы не псих. Ты не псих?

— Не знаю.

Она промолчала.

— Зачем ты этим занимаешься? — спросил он.

— Так — сказала она — Давай я всё сделаю и вернёмся обратно. Хорошо?

— А ты хочешь?

— Мне всё равно.

— Ну, и замечательно — сказал он — Давай тогда просто нажрёмся.

— Ладно — сказала она недовольно.

— А недовольство-то откуда? — спросил он — Разве тебе так не лучше?