Внизу наш дом - второй вариант

   "Счастье" рухнуло на мою голову внезапно. Мои четырехлопастные винты попались на глаза кому-то из Туполевских ребят. Их ведь делают на моторостроительном заводе, а авиаконструкторы интересуются. Эти "шняги" сразу "освоили" для каких-то бомбардировщиков, но мне не сказали для каких. Хотя я точно знаю - для СБ. Те, кому положено, выяснили, что чертежи пришли из Горького и взяли за воротник Поликарпова. А тот так и сказал - Субботинская шняга.

   Потом была премия. Большие деньги, если кто сомневается. Ну, на мой достаток - вообще целое состояние. То есть я крепко растерялся потому, что просто не представлял себе, что с этим делать. То есть - ну, не умею я тратить. Мог бы, конечно, купить авиадвигатель, если бы они продавались, но, во-первых, не продаются, а стоят на штучном учёте. А, во-вторых, доступный, в принципе, стосильник М-11 кажется мне слабоватым - хочется чего-нибудь более солидного. Но ничего подходящего ни в памяти, ни на виду нет.

   Пачку резаной бумаги привёз мне Конарев и, как принято в их ведомстве, не стал объявлять во всеуслышание о том, какой я замечательный. Он вообще как-то сумел замять шум и провернуть всё тихо. Но, поймите моё затруднение - не умею я тратить такие суммы. Раньше, когда случались у меня крупные премии - отдавал жене. Они и булькали куда-то в неведомое. Но сейчас Мусенька ещё маленькая - не стоит ей даже знать о них.

  

   ***

  

   На Троицу был я в семье своей суженой - обедали мы. Разговор крутился о том, о сём, но вдруг средняя сестрица возьми и ляпни:

   - Ты, Муська, небось, когда вырастешь - уедешь со своим лётчиком. А сюда только в гости будешь заезжать, - и на меня покосилась. Дразнится.

   - Нет уж, - отвечаю, - лучше вы к нам. Вот будете у нас на Колыме...

   Радость моя рассмеялась, а младшая из сестричек распахнула свои глаза и удивилась: - ты же говорила, что хочешь переехать на Волгу, а не на Колыму.

   Тут у меня мозги и заработали по-взрослому. Ведь, действительно, жили мы в Горьком, и нам там нравилось. Сначала по частным квартирам мыкались, потом в бараке, а уж, когда хрущоб понастроили, то и в квартиру с удобствами переехали. Но сейчас-то никто не мешает мне купить домик на окраине в тихом месте. А потом, глядишь, как начнётся война, перевезти туда мать и сестёр моей ненаглядной. Отца-то не спасти - его дело солдатское. Но, глядишь, дети наши при бабушке вырастут, да с родными тётками. Это, если кто не знает - большое дело. И не придётся Мусеньке работать там, откуда всегда можно прибежать домой - дворничкой, или уборщицей. Она только, когда детей подняли, устроилась библиотекарем, как мечтала.

   Итак - подумаю о жилье в Горьком. Смогу ли я купить квартиру за деньги? Не уверен. Будь у меня таланты Остапа Бендера - наверное, ухитрился бы. Но, что имеем, то имеем. К мошенничеству особых способностей у вашего покорного слуги нет.

   Частный дом? Наверное, смогу купить. Если, не на своё имя, то на Мусенькину маму - чай, не откажет в такой малости! Меня в этой семье принимают всерьёз, хотя с виду я и мальчик. Видимо, суженая моя всех заразила своей верой в серьёзность моих намерений. Она же старшая - сёстры её слушаются, да и матушка считается с её мнением - это заметно.

   Но, если покупать в пределах известной мне городской застройки - ведь снесут! Ну и что, что дадут квартиру со всеми удобствами! А кто заранее угадает, на какое количество членов семьи!? Дети-то у меня довольно быстро разлетелись по институтам в разные города. А потом и зажили своими семьями. Попробуй, предскажи, когда этот снос произойдёт в каком районе - я просто этого не помню.

   Когда мне, выделяли квартиру, нас пятеро было. А в те поры семей с тремя детьми встречалось не так уж много - после войны среди городского населения долго господствовала айн-киндер систем. Так тогда в одной хрущёвке специально из двух соседних квартир организовали одну - для меня. Потом, когда приезжали внуки, а было это часто, мы не ходили друг у друга по головам.

   Хотя, летом больше времени проводили на даче. Позднее и внуки нас не забывали - некоторые годами жили с нами, пока учились в институтах. Так уж вышло - дети разлетелись, зато начали слетаться внуки.

   Стоп! Дача! Участок нам выделили в овраге неподалеку от колхозного села. Постепенно народ из этого села перебирался в город, но поселение от этого окончательно не загнулось. Там до сих пор, то есть до две тысячи десятого, был магазинчик и дорога действовала. Фермеры копошились, птицеферма кудахтала, и богатенькие буратины ставили особнячки с виньетками высшей сути. Хотя в шестидесятых, когда наш садовый кооператив только начал в том овраге окапываться, колхоз жил полноценной жизнью, и механизаторы за поллитру беленькой безвозбранно творили для нас разумное, доброе, вечное.

   Эх! Какие времена были! Автобус ходил до станции, до электричек. А ещё у нас имелась легковушка - добраться до дачи было не так уж трудно.