Внизу наш дом - второй вариант

   В склад моего аккомпаниатора часовой не пустил. Нет, ничего не сказал, но так укоризненно посмотрел.... Я не стал напирать на своё начальственное положение - вопрос решался без нажима. То есть, дверь распахнута, гитарист снаружи, а я внутри.

   Взглянув на адмирала и старшего майора, по-прежнему сидящих на ящиках, махнул рукой краснофлотцу, чтобы начинал, и при первых же аккордах запел с выражением, старательно поднимая интонацию к концу каждого четверостишия.

  

   Меня укусила акула,

   Когда я стоял в океане,

   Но я оставался спокоен,

   Терпел, но закончил работу.

   Потом прибежали ребята,

   И эта акула узнала,

   Что значат румяные парни

   Из третьей ремонтной бригады.

  

   Аквалангисты - это хорошо,

   И взрослые знают, и дети,

   Мы радость творим на планете,

   Аквалангисты - это не игра.

  

   Сиреневым пламенем дышат

   Большие кирпичные домны,

   Противник на нашу погибель

   Готовит подводные лодки.

   Но мы тоже люди не промах,

   Мы прячемся в черные дыры,

   У нас есть такие приборы,

   Но мы вам про них не расскажем.

  

   Аквалангисты - это хорошо,

   И взрослые знают, и дети,

   Мы радость творим на планете,

   Аквалангисты - это не игра.

  

   Когда мы выходим на берег,

   То девочки радостно стонут,

   И мы начинаем рассказы

   Про разные трудности моря.

   Но хватит, завыла сирена,

   И мы быстро прыгаем в воду,

   Мы жить не привыкли на суше,

   Мы любим нырять и купаться.

  

   - Не, летун, ты и под музыку петь не умеешь, - заключил морячок, повернулся и ушёл.

   - Однако настроение мне уловить, кажется, удалось. В какой-то мере, Аркадий, эта песня отвечает и на твой вопрос. Подчинённый не подведёт командира, зная, что тот его не сдаст - если перевести на язык более распространённых понятий, - Исаков встал. - Простите, вынужден вас покинуть.

   - Пропустить, - скомандовал я часовому.

   - Где тут можно вздремнуть? - спросил Автандилович усталым голосом.

   - Идёмте, провожу. Чай, проголодались с дороги. На кухне должна быть холодная перловка - её не очень любят, поэтому остаётся.

   - Да, перекусить не помешает, - согласился старший майор.

   "Какой-то он нынче одинокий" - подумал я про себя. - Это ведь генеральское звание. При нем должен быть, как минимум, ординарец", - но, ни о чём расспрашивать не стал.

  

   ***

  

   Одно звено моего полка сидело в Браилове и одно в Галаце, а две эскадрильи - в Джурджулешти - постоянные вылеты на прикрытие войск держали нас в непрерывном напряжении - немцы пытались бомбить, а мы им не давали. Практически, каждый вылет оказывался боевым, потому что служба наведения ударного корпуса, наконец-то заработала нормально. Без дела нас не беспокоили, и характер обнаруженной цели определяли качественно. Даже типы вражеских самолётов выучили и не путали.

   Наши потери? Шесть самолётов и один погибший лётчик. Трое - в госпиталях. Безлошадных я командировал в Воронеж за новыми самолётами и... прибыло пополнение. К счастью - ребята, учившиеся в моей школе - то есть опытные и обученные. В период, когда полк был "раздет" требование на них ушло, куда следует. Но удовлетворили его лишь отчасти - прислали всего семерых. Зато - сразу на самолётах. Такое, на моей памяти, случалось только где-то в сорок третьем, и то далеко не каждый раз.

   Размышляя об этом я невольно сравнивал реалии прошлого варианта своей жизни с нынешними - заметны отличия. Раньше как было: летчики отдельно, самолёты - отдельно. Обучение в полку зелёной молодёжи - в порядке вещей. А тут, словно сдвинулось что-то в вышних сферах.

   Сам-то я сидел в Галаце на аэродроме подскока и почти всё время находился в штабе корпуса - это позволяло постоянно быть в курсе событий и выбирать оптимальные решения. Мои заместитель и начштаба прекрасно справлялись с хозяйством, оставляя возможность руководить боевой работой.

   Румынская авиация совсем перестала появляться. Если бы ещё и немцы нас не беспокоили - вообще был бы курорт. Но и их активность снизилась. Утихли и бои на суше - похоже, обе стороны исчерпали силы и теперь...

  

   Потом прибежали ребята,

   И эти фашисты узнали,

   Что значат румяные парни

   Из третьей десантной бригады.

  

   Мимо меня по улице движется колонна одетых пехотинцами солдат поголовно в касках - что для этого времени, на мои прошлые воспоминания, ещё не вошло в моду. Пилотки были, будёновки встречались, а каски только изредка.

   Воротники у всех этих певунов распахнуты, показывая встречным тельняшки. Колонна по три - то есть три отделения. В каждом - дегтярь и человек со снайперской винтовкой. И все такие чистенькие, новенькие - явно только что прибыли по Дунаю и теперь отправляются на позиции.

   Навстречу тоже колонна - эти наряжены моряками, хотя поголовно в касках. Помятые, запылённые, усталые. Но поют:

  

   Потом подоспела подмога,

   И эти румыны узнали,

   Что значат румяные парни

   Из первой десантной бригады.

  

   Надо же - вторая неделя войны, а на моих глазах проводится смена части, обороняющей плацдарм. Ныряю в прохладу штабного подвала - я тут давно свой. Сводки, отчёты, донесения - всё, что содержит информацию об обстановке предоставляют мне без разговоров. И сами на словах поясняют, если из бумаг что-то не ясно. Хотя, я частенько присутствую, когда проходят доклады - говорю же - я тут свой. Званный и желанный.