Внучка демона

– Да! – моментально перестроилась Вета. И порадовалась, что черные курчавые волосы и темные глаза позволяют ей выдать себя за восточную девушку. – Простите, я ошиблась, от волнения плохо говорю по-русски. Конечно, они оба мои братья. И я хотела бы забрать их домой.

– Боюсь, никак невозможно, – развел руками врач. – Мы пока разместили их в палате, а завтра начнем детально обследовать.

– Не надо обследовать, прошу вас! – перебила Вета. – Они просто стали чуточку странно разговаривать, да ведь?

– Да если бы только это.

– Но такое с ними часто случается, с самого детства! Мы в семье привыкли и даже внимания не обращаем. Последствия родовой травмы. Им нужно хорошенько отдохнуть, поспать ночь – и утром встанут как новенькие, никаких проблем.

– Не знаю, не знаю, – не спешил верить ей мужчина.

– Да я правду вам говорю! – Вета даже постучала себе кулаком в грудь. – Вся наша семья ужасно переживает, меня послали, чтобы непременно вернула братьев домой. А то ведь в чужом месте еще непонятно, как они себя поведут. Могут разволноваться, испугаться, впасть в буйство. А дома враз успокоятся.

Доктор покачался с носка на пятку, обдумал что-то – у Веты появилась надежда. Но потом решительно помотал головой:

– Нет, о выписке пока и речи не идет. Но можете пройти со мной, посмотреть на братьев. Убедиться – а потом передать вашей родне, – что о них тут хорошо заботятся. И травмы родовые положено лечить, а не привыкать к ним.

Ничего не оставалось, как соглашаться. Ладно, ей главное переговорить с братьями-кленами, они наверняка будут рады-радешеньки вернуться на свою поляну. Но как сделать это при докторе, чтобы самой не оказаться на соседней койке?

На лифте поднялись на третий этаж, а едва вошли в отделение, как Громова поняла: тут что-то происходит. В коридоре толпились больные, медсестры, санитарки. И все у одной палаты по центру коридора, к которой доктор и направился. Дверь палаты была закрыта, однако оттуда отчетливо доносилось слаженное пение, странное пение, очень низкое и тягучее. Сразу заложило уши и даже внутренности завибрировали. Некоторые больные уже держались за головы, меланхолично покачивались в такт звукам.

Доктор шагнул сквозь толпу и распахнул дверь. Оглянулся на Вету, идешь, мол? Она тут же проскочила под его рукой, огляделась, изумилась.

Палата была небольшая, квадратная, на четырех пациентов – по железной кровати в каждом углу. Но сейчас тут находилось только два человека, другие больные, возможно, поспешили дать деру. Два парня, оба черноволосые, как головешки, смуглые, быстроглазые. Один из них в этот момент катался по полу, как катается на спине довольный кот. Иногда еще совершал кувырки через голову. Другой высоко подскакивал на кровати и на каждом втором подскоке перелетал на соседнюю. Лицо его так и лучилось восторгом. Физические упражнения вовсе не мешали им в унисон выводить заунывную мелодию.

Чтобы привлечь к себе внимание, Вете пришлось хлопнуть в ладоши. Тогда первый перестал кувыркаться и даже сел. Второй продолжил прыгать, но помахал девушке рукой. Прервав песню, оба затянули хором:

– Прии-вееет теее-беее, пре-леее-стный троо-о-лль!

Вета через плечо скосила взгляд на доктора: нет, стоит, как пришпиленный, и как при нем разговаривать?

– Ребята, – начала бодро. – Нужно вам возвращаться домой, понимаете? А то вас там гости заждались, ну, вы в курсе, о чем я. В чужом жилище им страшно и одиноко.

Снова посмотрела на доктора: он высоко взметнул на этот раз обе брови, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. А вот братья-клены все, конечно, поняли, и лица их слегка подкисли.

– Неее сей-чааассс, – прогудел тот, что был на полу, и растянулся во всю длину своего ладного крепкого тела. – Нааам тааак нрааа-вит-сааа тууут.

– Ещщще немнооо-гооо, – второй слез на пол и прошагал неестественно ровной походкой к тумбочке, где на пластиковом подносе рядком стояли стаканы с компотом. Опрокинул в рот стакан, потом еще и еще один. С довольным видом погладил себя по животу.

– Немного – это сколько? – заволновалась Громова. – До вечера?

– Пааа-руу лет, – сообщил лежащий на полу.

– Деее-сяяя-ти-лееетий, – уточнил второй.

«Господи, да они ведь дети, хоть и деревья, – подумала Вета и едва сама не затрубила от отчаяния. – А как можно убедить детей, если им хочется повеселиться? Разве что запугать, но чем?»

Она уже начала придумывать ложь пострашнее, но что сказать? Что древесные их тела могут вырубить, если они срочно не вернутся в них? А если после таких угроз братья и вовсе решат остаться в человеческих телах?

Отвлек от мыслей какой-то шум из больничного коридора. Оглянулась: доктора в дверях уже не было. А шум нарастал, приближался. Кто-то кричал высоко и пронзительно, только слов было не разобрать. Вета решила, что у нее нет более важного дела, чем разобраться с братьями-кленами сейчас, без доктора. Ногою приперла дверь и зачастила:

– Два человека заключены в ваших телах, то есть стволах! А если они умрут, что тогда? Я не в курсе, но вы, может, и вернуться назад не сможете. Ну будьте же вы людьми, то есть, тьфу… хорошими деревьями.