Внук 1941

  - Очень, очень многое зависит от командира! Я не про себя! Если Лебедев человек, так он и поступает по-человечески! А не гонит людей на убой. Я тоже с людьми поговорил, его все хвалят, с такими командирами, люди и воюют лучше. Просто видят отношение к себе.

  - А что касается ранений, так и не надо ничего говорить, люди видели тебя, рассказали друзьям, как раненый осколком гранаты сержант, бросился в бой с превосходящими силами противника. И вышел победителем!

  - Все это сильно преувеличено, я же не один был, чего я там один-то навоевал-бы? Товарищ Берия, ранение то было пустяковым, мне врач говорил, просто запущенно. И как было не вступить в бой, если по-другому никак?

  - Молодцы, я отнес представления на товарищей из твоей группы верховному. Там и ты в списке.

  - Говорю же, Лаврентий Павлович, один я ничего бы не смог поделать.

  - А дивизию кто вывел? Они бы так и сидели в лесах!

  - Да вышли бы и сами, просто так совпало. Я вышел к ним, когда комдив уже, собирался выдвигаться. - В принципе и не врал, все равно бы вышли! Хотя, хрен его знает. Как получилось, так и ладно.

  - Ну ладно. И что с тобой делать? Осудить бойца, при этом награждая, будет как-то нехорошо. Если мы тебя отправим на фронт, как?

  - Отлично, Лаврентий Павлович! Только об этом и мечтаю.

  - Конечно в тыл к немцам, тебя никто не отпустит. Будешь с Истоминым, выявлять обстановку в частях, и докладывать на верх.

  - Ясно, - чуть погрустнел я. Но хоть не в камере сидеть.

  - Ладно, выздоравливай, гуляй по парку, здесь хороший парк.

  - А где мы, товарищ Берия?

  - Под Москвой. Отдыхай.

  - Спасибо, буду стараться, товарищ Берия.

  Он ушел, а я выглянул в окно. Какой-то пансионат что ли. Хоть и осень, а красиво. У дверей стояли костыли. Не спеша, выйдя во двор, остановился, закурил. Народа здесь не было. Я быстро заметил своих наблюдателей. Приглядывали за мной двое. Наверное, и на внешнем периметре есть. Гулял я не долго. Усталость быстро сморила меня, и я похромал обратно. В палате меня сразу уложили, сделали перевязку. Дали какой-то порошок выпить. Уснул я быстро, свежий воздух действовал как снотворное. Так прошло одиннадцать дней. Нога уже прошла, я во всю ухаживал за сестричками, только они не очень отвечали на это. На двенадцатый день, меня с утра разбудил Истомин.

  - Ну, чего, преступник, как здоровье?

  - Здравия желаю, товарищ майор госбезопасности, хорошо.

  - Прогуляемся?

  - С удовольствием.

  - Ну, тогда пойдем, разговор есть.

  - О как! Пойдемте.

  Дальше я услышал нечто такое, что подумал, куда я влез. До НКВД дошли сведения, что на Ленинградском фронте, и еще круче, в самом Ленинграде, во всю развернулись немецкие диверсанты. Командованию, видимо не до них сейчас, хватает и без того забот, да еще и свои, "Враги Народа", повылезали. Войска, измочаленные боями, отходят, или ложатся в землю. Командование, не может наладить взаимосвязь. Появились случаи, исчезновения высших командиров. Полками командуют, чуть ли не лейтенанты. Надо срочно исправлять ситуацию. Истомина отправляют, как представителя ставки. Меня с ним, так сказать на стажировку. Я ответил, что хоть сейчас готов.

  - Я приеду, завтра рано утром. Будь готов. Вылетим сразу, как только сможем.

  - А мне в чем ехать? В пижаме?

  - А кто свою форму на солдатскую поменял?

  - Так я же не выкинул ее!

  - Какая разница. К вечеру привезут тебе новую. Еще что?

  - Документы мои, вы сами забрали.

  - Завтра отдам. Их переделывать пришлось.

  - А чего опять не так?

  - Лаврентий Павлович говорил, что ты попал под награждение?

  - Да, что-то сказал, и что?

  - Да то, решили, что за твою самоволку, орден для тебя больно много. Поэтому просто повысили в звании, и дадут медаль.

  - Ого, и этого много, зачем?

  - Звание-то нужно, а то я узнал, как тебя строил политрук. Вот и решили, дать тебе младшего лейтенанта ГБ.

  - Во блин. Росту на дрожжах. Как все зубы выбьют, наверное, к полковнику доберусь.

  - Ага, мечтай! Просто дело вы сделали хорошее, и выполнили отлично.

  Вечером принесли форму, вошла медсестра Юлечка, хорошенькая, положила на тумбочку. Я посмотрел вслед, уходящей сестре, и развернул одежду. Все знаки различия, уже были на своих местах. Я с удовольствием напялил шмотки и оглядел себя. Ай да вояка.

  Ходил я уже нормально, немного прихрамывал только. Но боли не было совсем. Наверное, привычка уже. Немного покрутившись у зеркала, Юля и его принесла, опять переоделся в халат. Завтра, наконец, дело появится. Почти три недели дуру гнал. Нет, мне не сдохнуть хочется, хотя и не исключено. Просто так уж я был воспитан, вся моя большая семья, военные. Меня всегда тянуло к оружию, как наркоманов к героину. Такая видно уж судьба, не в двадцать первом веке, а тут. С такими мыслями я лег в кровать, и моментально уснул.

  Опять не успел проснуться до того, как Истомин придет.

  - Подъем, мамлей!

  - Здравия желаю!

  - Доброе утро! - майор был в хорошем настроении.

  - А оно бывает добрым? - я сонно натягивал портки.

  - Раз проснулся и есть дело, значит доброе! Все, просыпайся, давай.

  - Так я уже встал!

  - Но не проснулся. Вот твое оружие, - сказал майор, протягивая мне кобуру. - А вот новые документы.