Внук Персея. Книга первая. Мой дедушка — Истребитель

Братья заржали двумя жеребцами. Плечо мальчика — это была их новая, свежайшая забава. А главное, винить Амфитриону было некого, кроме себя. За осень он крепко преуспел в знании своей родословной, и знание, случалось, слетало с языка быстрее, чем ловец-разум успевал схватить его за хвост. Десять дней назад он рассказал Спартакидам, как прадедушка Тантал, интересуясь божественным всеведением, подал Олимпийцам, лучшим друзьям Тантала, дедушку Пелопса — любимого сына — в виде жаркого с травами и кореньями. Собственно, эту историю Амфитрион знал и раньше. Новостью для него стало известие, что Деметра Законодательница[100] по рассеянности слопала-таки плечо дедушки Пелопса. Отрыгнуть съеденное богиня отказалась наотрез. С воскрешением «жаркого» пришлось долго возиться, заменяя плечо новым, костяным. С тех пор у всех потомков Пелопса одно плечо — белое.

Мальчик вспомнил, как долго, уединившись в тихом месте, изучал свои плечи. Чуть шею не вывихнул. Левое и впрямь казалось белее правого. Мама велела ему помыться, и была права — разница исчезла.

— Ты рад приезду дедушки?

— Уймись, Ликий.

— Нет, ты рад?

— Уймись, Фирей.

— А кого ты больше любишь: дедушку Пелопса или дедушку Персея?

— Дедушку Персея.

— Ну и дурак!

— Сам дурак!

— Нет, я умный. Я за Пелопса…

— Приехал Пелопс в Олимпию, — поддержал брата Ликий. — Раз, и Олимпия его! Приехал Пелопс в Аркадию. Раз, и Аркадия его! Приехал Пелопс во Флиунт. Раз — и Флиунт его! Приехал Пелопс в Тиринф. Раз — …

— Раз, и в глаз! — оборвал болтуна Амфитрион. — А дедушка Персей?

Братья покатились со смеху. Чумазые, как два пьяных сатира, они визжали, хрюкали — словом, животики надрывали. Над ними, близясь с каждым шагом, нависала громада тиринфской цитадели. Амфитриону мерещилось, что сама крепость хохочет за компанию со Спартакидами. Драться не было смысла. Спорить — тоже. Все изменилось, и спорить с правдой — только лоб расшибить.

«Мой дедушка — Истребитель. Что бы ни случилось, как бы ни обернулось — Истребитель. Это навсегда. А невежды пусть ликуют. Невеждам только палец покажи. Зато мудрецы — о-о, мудрецы знают…»

— А правда, что у твоего дедушки Пелопса есть волшебная колесница?

— Отстань.

— А правда, что она идет по морю, как по суху?

— Отстань.

— А правда, что ее твоему дедушке Посейдон подарил?

— Правда. Доволен? Вали отсюда…

— А за что он ему колесницу подарил?

— В знак дружбы.

— Дружбы? О-хо-хо! Уа-ха-ха!

Амфитрион обернулся. Гады-Спартакиды издевались. Один задрал хитон, оголив тощие ягодицы. Второй пристроился сзади, изображая пылкую дружбу между Владыкой Морей и дедушкой Пелопсом. Оба дергались и кривлялись. Со стен на братьев, потешаясь, глядели дозорные. Крикнуть бы во все горло, подумал мальчик. Кинуться в драку — да куда там… Честное слово, лучше быть дураком. Чем больше знаешь, тем больше печалишься. Дедушка Пелопс в юности действительно был любовником Посейдона. И колесницу получил за этот подвиг, ни за какой другой. Наклонился, подставился — вот тебе, дружок, и волшебный хомут, и волшебное дышло, и поскачем-ка в края блаженных…

После возвращения из Аргоса мальчику все чаще казалось, что он гораздо старше сверстников. Чувство это крепло в груди, останавливая на краю и поддерживая в беде. Жаль, от него во рту царила горечь, и в душе — горечь. Амфитрион не знал, что это — на всю жизнь. А и знал бы — что он мог сделать?

— Вот приедет дедушка Пелопс! — крикнул Фирей. — И вставит дедушке Персею…

Комок грязи залепил ему рот.

2

— Ты и так правишь в Тиринфе, — сказал Сфенел. — Уже полгода.

Алкей улыбнулся:

— Правит отец. Я замещаю его, когда он занят.

— Занят? — Сфенел фыркнул. — Он занят каждый день, с утра до вечера.

— Это его дело.

— Ночью же он храпит так, что холм трясется!

— Это тоже его дело.

— Нет! Это наше общее дело! Ты знаешь, что к нам едет Пелопс?

— Странный вопрос. Кто не знает об этом?

— И что увидит твой тесть Пелопс в Тиринфе?

— Стены. Людей. Меня. Тебя.

— А еще?

— Нашего отца.

— Вот! Он увидит отца, и решит: не подмять ли мне Тиринф, пока есть возможность? Я тебе скажу, что он должен увидеть здесь! Его встретит Алкей-Мощный, басилей Тиринфа. Его встретит Сфенел-Сильный, брат басилея. А неподалеку, в Микенах, станет бряцать оружием Электрион-Сияющий[101], третий брат. Его встретят наши воины. Его встретит блеск доспехов. И твой чуткий, твой прыткий тесть уберется в Элиду, несолоно хлебавши…

— Наш тесть. Ты помолвлен с его дочерью Никиппой.

— Знаю!

— Время летит стрелой. Ты и оглянуться не успеешь, как она нарожает тебе кучу детишек…

— Знаю! И хочу, чтобы в Арголиде правили мы, а не Пелопс Танталид!

— Ты предлагаешь мне мятеж? Против отца?