Внук Персея. Сын хромого Алкея

Креонт поднялся с кресла, прошелся по мегарону, разминая затекшие ноги. Встал перед фреской, где в битве сошлись два отряда. Рты, исковерканные криком, воздетые к небу копья. С Олимпийских высот на воинов взирал Арей Губитель в конегривом шлеме. Фреска была единственной в зале, изображавшей войну. На остальных — пиры, стада, женщины с колосьями в руках. Много мира и чуть-чуть войны. Этого хватало, чтобы мир казался хрупким.

— Мне жаль, что ты недолго пробудешь фиванским лавагетом.

— Не хорони меня раньше времени!

— Напротив, — обернувшись, Креонт подмигнул собеседнику. — Я желаю тебе долгой жизни и благоденствия. Если бы это зависило от меня, ты бы жил вечно.

— Ты доверяешь мне войско только на время похода?

С видимой досадой Креонт потер переносицу. «Зачем ты делаешь из меня дурака?» — читалось на лице басилея. В своем удивлении он был не одинок. Амфитрион тоже чувствовал себя дурак дураком. Намеки Креонта оставались для него тайной за семью печатями.

— Сын Алкея Могучего. Внук Персея Горгоноубийцы. Внук Пелопса Проклятого, — Креонт произносил слова нараспев, как гимн. — Победитель Тевмесской лисицы. Гроза телебоев. Сокрушитель Птерелая Неуязвимого. Избавитель Пелопоннеса от тафийских пиратов. Муж дочери микенского ванакта. Законный претендент на тронос Микен. Славных Микен. Златообильных Микен…

— Я не собираюсь…

— Расскажи это рыбам в море. Они поверят. Микены с радостью примут героя! Твой дядя Сфенел? Если я хоть что-то понимаю в политике, он сам уступит тебе власть, удовольствовавшись Тиринфом. Ванакт Амфитрион! Народ будет ликовать. Полагаю, десяти лет тебе хватит, чтобы возликовал весь Пелопоннес. Возможно, понадобятся две-три небольших победоносных войны. Но ты справишься!

— Ты басилей, — вздохнул Амфитрион. — Ты думаешь в точности, как они.

— Кто?

— Басилеи Пелопоннеса.

— Поход на телебоев? — спросил басилей Тегеи.

— Надо подумать, — сказал басилей Мантинеи.

— Надо подумать, — сказал басилей Птолиса.

— Надо подумать…

— Мне нужен ответ, — сказал Амфитрион. — Я должен знать, на кого могу рассчитывать.

— Нет, — сказал басилей Спарты.

— Нет, — сказал басилей Орхомена.

— Нет, — сказал басилей Коринфа.

— Нет…

— Что — «нет»? — спросил Амфитрион. — Вы отказываетесь присоединиться к походу? Или отказываетесь дать немедленный ответ? Что вам нужно, чтобы принять решение сейчас?

— Дай клятву, что никогда не сядешь на тронос Микен, — сказал басилей Фенея. — Я не хочу, чтобы однажды Амфитрион, ванакт микенский, встал под фенейскими стенами.

— Дай клятву, что не сядешь на тронос Тиринфа, — сказал басилей Кафии. — От Тиринфа до Микен — один шаг. Я не хочу, чтобы ты пришел в Кафию с бронзой в руке и славой за плечами.

— Дай клятву, — сказал басилей Коринфа. — Иначе ты всех нас приберешь к ногтю. Ну и что, что уже клялся? Мне тоже поклянись.

— И мне…

— Клянусь, — сказал Амфитрион.

— Арголида согласна.

— Лакония согласна.

— Ахайя согласна.

— Аркадия согласна.

— Мессения согласна.

— Элида согласна.

Они боялись очистить изгнанника. Боялись, что очищенный изгнанник вернется живым кошмаром, новым Пелопсом Проклятым, объединителем Пелопсова Острова. Но если очистим не мы, и если впоследствии не вернется — отчего же не пограбить, поживиться за компанию с чистым, как родниковая вода, изгнанником? Ты только убей Птерелая, говорили они. Убей Неуязвимого. Ты — внук Персея, ты сможешь.

«Сможешь ли?» — сомневались их глаза.