Внук зеленой молнии. Тайны старого колчана

Тогда Митька взял зубило, молоток и начал отбивать замки от своей железной одежды. Один кое-как открыл, заглянул внутрь мундира, а там пусто. Митька в испуге снова защелкнул замок. В этом мундире у него истлела и душа и все, что он носил в себе хорошего.

Ходит теперь по земле — по виду человек, а что внутри у него — и говорить не стоит.

* * *

— Сосед, а сосед, ты спишь за верстаком или работаешь?

— Думаю.

— О чем?

— Да о том, сколько я сделал пустячных и ненужных вещей за свою жизнь ради того, чтобы в какие-то дни лучше прожить, чем другие, а теперь и думаю: «Если бы вернуть то время, которое я потратил напрасно, сколько бы я мог сделать людям добра».

— Это бы хорошо, но только вода, вылитая в помойку, никогда не возвращается в тот же колодец.

* * *

Это еще хорошо, что спохватился вовремя, а то могло бы случиться такое, как с моим соседом по верстаку — Егоркой.

Он был искусным мастером по пейзажным зарисовкам. Мог на мушке ружья создать целые картины из охотничьей жизни. На вороненой стали его картины гляделись таинственно, будто из туманов или лунных ночей. А поэтому всякому, кто брал в руки его работы, хотелось разглядеть каждый кустик, за которым прятались звери, каждую ветку, на которой сидели птицы. И, разглядывая их, они даже забывали сказать хвалебное слово. А Егорка очень любил похвалу. Ему хотелось, чтобы о каждой его работе говорил весь завод. Но мастера — сдержанные люди. Когда Егорка вынуждал их говорить о своих картинах, они отвечали ему:

— Ничего, показать людям можно.

Но Егорке этого было мало. И однажды ему в голову пришла вот какая мысль: «В толпе никогда не будешь заметным. А чтобы стать заметным, надо от нее отойти в сторонку».

Он взял и ушел из завода. Хотел еще увести своего ученика, но другие мастера отговорили того.

Построил Егорка дощатую мастерскую вроде ларька и начал делать брошки, сережки и прочие такие вещи. А пластинки с наметками картин, над которыми он работал на заводе, пока запрятал в угол. «Ничего, — думал он, — это я временно, пока не поднимусь на ноги, потом за настоящее дело возьмусь и покажу, что я за мастер на тульской земле». Но у него так ходко пошло дело, что и забыл он о настоящей работе.

Сначала резцом делал кое-какие рисунки, а когда увидел, что брошки и так раскупаются хорошо, бросил и это делать. Покрасит их в яркий цвет и уже выставляет на продажу.

Вскоре, как говорят, он начал сало с салом есть и брагой запивать. Иной раз вспомнит о настоящем деле, вытащит пластинки из угла, посмотрит, посмотрит на них и скажет:

— Вот еще справлю для своей хозяйки шубу и для дочери новое платье, тогда уж начну рисовать.

Но только он успевал для дочери купить платье, как для хозяйских нужд опять требовалось что-нибудь приобрести. Снова Егорке приходилось садиться за брошки и сережки. А время шло.

Егорка не заметил, как у него поседели усы. А пластинки с наметками картин все еще оставались лежать в углу.

Как-то, прогуливаясь по главной улице города, он зашел на выставку работ лучших граверов России. И на центральном стенде, рядом с работами знаменитых мастеров, он увидел на вороненой стали такие же картинки, которые когда-то он, Егорка, рисовал на заводе. Только эти были выполнены куда лучше.

«Кто же еще, кроме меня, может так рисовать?» — заинтересовался он.

Прочитав фамилию мастера, Егорка ахнул. Оказывается, перед ним лежали работы его ученика.

Егорка тут же побежал домой, вытащил свои пластинки и засел за работу. Но когда он приступил к гравировке картин, то почувствовал, что резец, которым он некогда выполнял тончайшие работы, перестал слушаться его.

У мастера остыли руки. Остывшими руками и свечу не зажжешь.

А ведь скольким еще невдомек, что мы руками греем целый мир.

* * *

Если задуматься: каждый человек живет для того, чтобы создать песни своих рук, но жаль, что иногда эти песни мы боимся передать даже своим сыновьям.

Однажды мастеру прислали ученика. Не успел ученик подойти к его верстаку, как тот замахал рукой:

— Не подходи, не подходи близко, у меня насморк. — А другой рукой начал быстро прятать свои работы в шкаф. Когда же захлопнул дверки, спросил: — Что ты хотел спросить у меня?

Ученик посмотрел на своего будущего учителя и сказал:

— Я хотел спросить, не разрешите ли мне перейти на учение к другому мастеру?

— Почему?

— Потому что вам жалко мне передать даже свой насморк.

* * *

В искусных людях никогда не было недостатка в Туле. И что удивительно, они даже в кандалах могли творить и смеяться.

Говорят, однажды в наш город совсем неожиданно приехала царица. Здешнее начальство привыкло одаривать царей, а тут и подарка никакого не подготовили. Что делать? Забегали они по мастеровым людям, не держит ли кто в голове хорошую задумку, которую можно быстро выполнить.

И вдруг один кузнец сказал:

— Есть у меня одна задумка — только понравится ли вам?