Внуки

— Завтра! Завтра! Война идет сегодня. Должен тебе сказать, что… — Альфонс Шмергель запнулся, задумался: он, по-видимому, не только забыл, что хотел сказать, но и все последующие мысли растерял. Безнадежно махнув рукой, он сказал: — Все кончено!.. Развеялось, как сон!

— Так возьми да повесься на первом суку! — прикрикнул на него Вальтер. — Не понимаешь разве, что ты своим пессимизмом льешь воду на фашистскую мельницу? Что ты, хочешь того или нет, сеешь панику?

Не прощаясь, Вальтер круто повернулся и пошел своей дорогой.

Альфонс Шмергель долго еще стоял, глядя вслед Вальтеру. Он чувствовал себя пристыженным, но не переубежденным. И вдруг он чуть не бегом, точно подгоняемый злыми духами, помчался в противоположную сторону.

И Айна, мужественно несшая все невзгоды и, наперекор бомбам, наперекор всем трудностям, не пропускавшая ни одного занятия в институте, порою падала духом. Стоя после первого воздушного налета на крыше гостиницы, она молча смотрела на зарево пожаров, вспыхнувших на окраинах города, и слезы градом катились из ее открытых глаз. С этой минуты все глубже вгрызался в нее страх перед бомбами, страх перед коварной смертью, которая ежеминутно могла и ее настичь, от которой никакого спасения не было тому, кто попадал в зону ее действия. Айна уже не могла дежурить на крыше вместе с бригадами противопожарной обороны. Заслышав сигналы воздушной тревоги, она вместе со всеми женщинами мчалась в бомбоубежище.

Как-то вечером она сказала:

— Говорят, нас тоже скоро эвакуируют. Куда-то на Урал. Но я не поеду.

— Если это решено, придется тебе ехать, — сказал Вальтер.

— А ты?

— Если партия пошлет меня, поеду и я.

— Ты поедешь с нами, если мы эвакуируемся, — сказала она.

— Я могу, я имею право оставить город только по решению партии.

— Без тебя я никуда не поеду, — заявила Айна.

Вальтер невольно подумал о Кат и Викторе. Они уже уехали из Москвы и поселились в маленьком городке на Каме. Виктор тоже отказывался покинуть Москву, он долго сопротивлялся, да так и не поехал бы, если бы не настояния матери, которую он не хотел огорчать.

V

Как-то среди ночи вдруг позвонил телефон.

— Что такое? — удивилась Айна. — Кто может звонить к нам в такой поздний час?

Вальтер взял трубку.

— Вальтер Карлович, это я…

Вальтер улыбнулся Айне, вопросительно смотревшей на него.

— Знаешь, кто внизу, в вестибюле? Наша хорошая знакомая по крымскому раю… Наташа!

— Наташа? — вскрикнула Айна. — Дай сюда! Я хочу говорить с ней… Наташа! Наташенька!.. Да, сейчас спущусь! Сейчас же!

В высоких сапогах, в толстом ватнике, с разрумяненным от холода лицом, в комнату вбежала Наташа. Айна растирала ее застывшие пальцы. Вальтер тем временем ставил чайник на электрическую плитку, чтобы приготовить крепкий живительный чай. А Наташа наперекор всему была в отличном настроении, бодра и энергична и с удовольствием принимала заботу друзей.

Естественно, ей хотелось немедленно все рассказать. Айна сидела против нее, время от времени кивала и делала вид, что решительно все понимает, хотя из Наташиных уст слова вылетали со скоростью пулеметной очереди. Вальтер улавливал лишь ничтожную часть из того, что она говорила. Но Наташа так выразительно жестикулировала и так необычайно драматически все изображала, что Вальтер понял: она пересекла почти всю европейскую часть Советского Союза, где по железной дороге, где на грузовиках, где на телегах, мытарилась отчаянно и растеряла все свои пожитки.

Наташа выпила четыре чашки горячего чаю и теперь походила на румяное зимнее яблочко. Она чувствовала себя спасенной в той самой Москве, откуда столько народу бежало.

— Ах ты, бедняга, — сказала Айна, — как же ты все это преодолела?

Наташа шутливо ответила, слегка переиначив поговорку:

— Надеялась на бога… но и сама не плошала!

Скорее чем Айна могла себе это представить, Наташа сняла с нее заботы о хозяйстве, и, так как администрация гостиницы очень нуждалась в рабочих руках, Наташу тотчас же зачислили в штат и предоставили ей комнату.

Надо было составлять листовки, обращения к немецким солдатам, писать статьи для советских газет и журналов и выступать по радио на немецком языке. Вальтеру не хватало дня для выполнения всех заданий.

Айна работала у себя в институте, исправляла тетради студентов и сама как одержимая изучала русский язык. Вечерами она отправлялась в клуб, где занималась стрельбой.

Наташа «по совместительству» вела маленькое хозяйство Вальтера и Айны. Чтобы раздобыть продукты, она обегала множество магазинов, ибо — поучала она Вальтера — волка ноги кормят! И она все время была на ногах, отлично справлялась со своей задачей.

Не только бомбы, падавшие иногда на город, показывали, что опасность растет с каждым часом. Об этом свидетельствовали также фанфары и сообщения о победах, передаваемых немецким радио. Тон немецких фашистов, что ни день, становился наглее, надменнее и прежде всего кровожаднее. Гитлер вопил, визжал, бесновался и сулил такое наступление, которое затмит все, что было до сих пор. Еще до зимних холодов, вещал фюрер, он будет в Москве.