Внуки Богов

– Не плачь, сынок. Ты днесь38 познал боль, и сие – благо, ибо теперь ты помыслишь, прежде чем приносить ее другим. Ты познал вкус крови и сие – благо, ибо кровь источник жизни, и она соленая, аки слезы на твоих щеках. Крепко запомни сие сынок: кровь и слезы – одна суть! И ты теперь не станешь зря лить чужой крови.

Он был добрым, мой отец, князь Ильменских славен – Светозар, и учил меня доброте. Знал бы он, сколько неоправданной крови суждено мне пролить – опечалился бы.

А потом были чужеземные шеломы со свирепыми личинами, увенчанные крыльями ворона. Много крылатых шеломов. И страшные люди рекущие чужой речью, похожей на лязг железа, с тяжелыми мечами и топорами в руках. Я помню пену ярости на их устах, звон оружия, дикие крики умирающих и скользкую от крови траву.

Помню зловещий просверк мечей в руках отца и трупы чужеземцев вкруг него. А потом он вдруг пошатнулся, и я увидел залитое кровью родное лицо.

Я попытался поднять меч, выпавший из его рук, но не смог. Тогда я выхватил нож из голенища сапога убитого воина и ткнул им в дико хохотавшего чужака, который воздев окровавленную палицу к небу возносил хвалу своему Богу за победу над вождем русов.

Нож пробил рубаху из тюленьей кожи и вонзился в бедро врага. С воплем чужеземец отшвырнул меня ногой. Последнее, что я слышал, се чей-то яростный рев: «Спасайте сына князя!»

И уже не видел, как меня оттащили назад, за стену воев с багряными щитами, которая сдерживала напор злобных чужеземцев.

Мы тогда все же отбросили их и не дали вломиться в град. Потеряв многих ратников чужеземцы отхлынули к своим ладьям, украшенным жуткими головами змеев и ящеров, и подняв полосатые ветрила спешно отплыли, видно искать более легкой добычи.

Наши кмети39 набросали целый холм из шеломов, щитов и доспехов находников, а их черепами украсили частокол окрест града.

Я и мой старший брат Буревой еще не вышли из поры отрочества, потому до времени нашего возмужания Вече40 избрало Великим князем земель Ильменских и нашим опекуном Ладожского посадника Ратияра, из варяжского рода Волка.

Но Волк не пожелал уступить дорогу лесной кошке Рыси, из рода которой были мы с братом. Похоть впала ему на ум: посадить на великокняжеский стол волчонка – своего сына Твердислава. Но мешали мы – сыновья Светозара, из рода древних князей.

Как матерый волк-вожак перед охотой собирает свою стаю, Ратияр стал набирать в дружину своих родичей и сторонников. Жаловал дорогие дары родовым вождям чуди, ижорцев, весян и мерян41. Делился с ними добычей от походов. Набеги делал часто и удачливо. Обложил данью эстов, ятвягов42, югру, пермь, рыбоедов43. При нем многие ратники и горожане обогатились. Выстроили себе крепкие терема на два, а то и три поверха. И все чаще слышались речи: мол – на кой менять удачливого и мудрого вожака на щенков с молочными зубами?!

Между тем мы подрастали, аки молодые дубки и не далеко было то время, когда Ратияр должен был уступить нам свою власть. «Волк» скалил нам зубы, старался угодить, казаться добрым. Мы же полные распиравших нас сил не замечали того настороженного и злобного взгляда, что бросал он нам в спину.

Первым попытались убрать Буревоя, аки старшего из княжичей. Но брата предупредил отрок из младшей дружины, что случайно узнал о засаде в ижорском селении, куда вроде как на братчину44 зазвал Буревоя Твердислав. Спасаясь от преследователей, брат бежал в град Русса, где проживало большинство наших родичей.

Между тем подошел и мой срок.

Но головники45, посланные по мою голову – меня недооценили. Все-таки я был сын князя, и еще в младенчестве взял первую кровь врага.

А быть сыном князя хуже, чем сыном последнего смерда46. В том я убедился, едва мне исполнилось 12 весен и я, пройдя обряд Посвящения и Имянаречения, как будущий защитник земли пращуров, получил меч и щит. Сие значило, что к тому времени как мне исполнится трижды по семь лет, я должен в совершенстве овладеть ратным мастерством и стать истинным мужем, достойным носить бороду, вести воев в сечу и продолжать свой род. Для Буревоя сии мучения начались летом раньше, что, впрочем, меня не дюже радовало, ибо мой братец все время пытался выставить себя матерым воем, а меня сопливым отроком.

Наравне с младшей дружиной47 гонял нас наш наставник и пестун – старый воевода Радогор.

Ты княжич, а значит должен лучше всех сидеть в седле, управляя конем одними коленями, потому как руки должны быть свободны для сечи. То была страшная пытка: стоять часами, зажав между колен кожаные мешки с двухпудовым валуном. И вечером, на тяжелых, негнущихся ногах, покрытых синяками, мы еле добирались до палатей48.

Ты – сын князя, а значит твоя стрела не должна знать промаха, а три стрелы ты должен держать в лёте, прежде чем первая найдет цель. Болели мышцы от безпрестанного натягивания тугого лука. Тетива рассекала избитую кожаную накладку вместе с кожей руки.

Ты – сын князя, и значит должен сжав зубы терпеть боль, холод и голод, не показывая своей слабости ратникам, ибо ежели побежден князь – побеждены и они.