Внуки Богов

– А-а… Ну не взыщи, то я – любя, без злобы… – усмехнулся наставник. – Аще ты прав… Что пень, что твоя голова – все едино. Да не зыркай на меня волком, се я так – к слову… Ну а теперь, когда познакомились – давай о деле. В дружину княжью пойдешь?

Парень, наморщив лоб глянул на воеводу.

– А кто князь? Ты, что ли?

– Да ты что… – наставник махнул рукой. – Я, так – слуга княжий… Сопли там вытирать, иль присмотреть, чтоб грязью не обляпались. Подраться, ежели какой наглый задира наедет. А вот они… – кивнул Радогор на нас, – княжичи истинные!.. Сыновья Светлого князя Светозара. Слыхал про такого?

– Да не уж-то?!.. – парень подскочил. – Сие того, что в сече с нурманами пал семь весен назад? Бают, что он прежде чем уйти в Вырий71 целую гору из нурманов навалил.

– Было… – кивнул воевода. – Ну так – пойдешь? Красно жить будешь: сладко есть, мягко спать. Сапоги дадут яловые, меч булатный, алый щит, броню кольчатую, шелом. Впрочем, шелом на тебя отдельно ковать придется. Может котел какой-то приспособим… Опять же – с каждого похода свою долю иметь будешь. Может в десятники, а то и в сотники выбьешься, если пень твой не совсем трухлявый…

«Ох и вредный старик, наш наставник. Не может, даже расхваливая, не сказать какую-то пакость».

Парень, однако не обижался, восторженно лупал глазами и улыбался, как блаженный.

– А чего ж не пойти? Кормить будут – пойду… Весь72 наша – недалече тут… Надо бы с матушкой попрощаться… Пущай благословит…

– А отец где? – спросил воевода.

– Батя?.. Батя мой сгинул еще семь весен назад, в той же сече, что и Светлый князь Светозар. Мне в то время едва двенадцать весен стукнуло. Тогда бают – все на сечу вышли: и огнищане73, и ратники, и рядовичи74, лишь бы не пустить нурман-варягов в Ладогу-град. Больно лютые они – нурманы, ако медведи–шатуны, в коих вселяются души людей, сгинувших в лесных дебрях.

– А братья-то есть у тебя? Доля воя такая: «Жизнь красна, пока не война!» Негоже будет, коли твой род на тебе сгинет.

– Есть, есть… – закивал Тур. – Четверо нас – отроков-то, да три девки… Я – старшой! Два-девятеро весен уже…

– Ну тогда ладно… – Радогор удовлетворенно потер руки. – Иди, прощайся с родичами, а после в стольный град приходи, прямо к княжьему терему. Я стражам скажу, чтоб тебя пустили и ко мне доставили.

Тур не прощаясь повернулся и пошел по лесной тропинке, ведущей видно к его селению.

– Эй, постой! – крикнул я вдогонку. – А с медведем-то чего не поладил?

Молодец оглянулся, буркнул угрюмо:

– Пасеку не поделили… – и пошел дальше.

Мы захохотали.

Тур и был тем отроком, что известил Буревоя о вероломстве князя Ратияра.

• • •

И вновь передо мной лик Милославы. Единое, что я ношу в сердце как драгоценный оберег – память о моей любимой.

Две жены было у князя Ратияра. От первой – Мильды, дочери латгальского князя, родился Твердислав. Следующие два чада умерли при родах. И тогда Ладожский посадник, решив, что на чрево жены наложена порча, взял в жены юную наложницу из племени карела. Велиса родила князю дочь, но сама через лето ушла к пращурам от неведомой хвори. Сказывали, что ее отравила Мильда, дабы убрать соперницу и вернуть расположение охладевшего к ней князя. Тем не менее, девочка родилась прекрасная, словно юная заря и наречена была за красу свою Милославой.

Единое, что доброго было у князя-волка – се его дочь, и Лада золотым лучом соединила наши сердца, когда дочери посадника исполнилось 15 весен, а мне 17. То она, моя ладушка, спасла меня от позорной и лютой смерти. Головники, посланные по мою голову – меня недооценили. Я их удивил, смертельно удивил. Сие удивление я прочел в их мертвых очах, когда стянул личины из звериных шкур, что прикрывали их лики. Двое из посланных по мою голову были сыновьями ладожских бояр – сторонников Ратияра, а третий – его сын Твердислав.

Стараниями князя-волка покололась земля Ильменская на два враждебных стана. И в Славенске уже появились варяжские дружины, нанятые Ратияром для усмирения непокорных.

Мне оставалось одно: уходить к брату в Руссу, где он собирал рать, дабы отбить свое право на княжение.

Но далеко мне уйти не дали. Князь Ратияр как опытный вожак обложил добычу засадами. На одну из них я и напоролся, когда переправлялся через речку Шелонь. На том берегу меня ждали самые матерые хищники из волчьего племени князя.

– Волки ходят стаями, – говаривал Радогор, – а рысь охотится в одиночку.

Сбывался мой дивный сон, о котором я поведал волхву Сварога. Убивать меня не стали. Видно был наказ князя – придать расправе надо мной вид Исконного правежа75. А может просто Ратияр возжелал потешиться медленной и мучительной смертью погубителя своего сына. Израненного меня привезли на княжий двор и бросили под ноги Ратияру.

– Поднимите его!.. – хмуро бросил князь гридням76.

Двое воев схватили меня под руки, поставили на ноги. Я встретился взглядом с белыми от бешенства глазами Ратияра. Кровь капала из рассеченного плеча, руку как отморозило, но я с трудом держа голову не отвел взгляд.