Внутреннее Царство

Когда сорок лет назад, будучи еще студентом, я впервые натолкнулся на этот текст, я сказал себе: «Только такое видение ада осмысливает для меня все». Бог есть любовь, говорит нам св. Исаак, и эта божественная любовь неизменна и неиссякаема. Божья любовь вездесуща, она всеобъемлюща: «Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты» (Пс 139, 8). Значит, даже те, кто в аду, не отрезаны от Божьей любви. Но любовь воздействует двумя способами: радостью — на тех, кто ее принимает, и муками — на тех, кто ее отталкивает. «Наказание Божье есть обратная сторона Его любви», — говорит Джордж Макдональд[ [405]].

Следовательно, те, кто в аду, чувствуют как мучительную боль то, что святые чувствуют как беспредельную радость. Не Бог причиняет страдание тем, кто в аду, а они сами мучают себя, отказываясь в упорстве ответить на Его любовь. «Ад — это никогда больше не любить», — замечает Жорж Бернанос[ [406]]. «Божья любовь, — пишет Владимир Лосский, — будет невыносимо мучительна для тех, у кого нет внутренней потребности в ней»[ [407]]. Выходит, те, кто в аду, сами себя поработили и заточили в тюрьму. Наконец, вот что пишет К. С. Льюис:

«Существует лишь два типа людей… те, кто говорит Богу: «Да будет воля Твоя», и те, кому Бог в конце концов отвечает: «Да будет твоя воля». Все, кто в аду, выбирают последнее. Без этого личного выбора ада не было бы… Двери ада закрыты изнутри»[ [408]].

Теперь, если все это верно, — если, как говорит те, кто в аду, не отрезаны от Божьей любви, и если, как утверждает Льюис, они находятся в самозаточении, — не может ли быть так, что все они еще сохраняют надежду на искупление? (В Православной Церкви, кстати, есть специальная молитва за них, которая читается во время вечерни в воскресенье Пятидесятницы)[ [409]]. Если божественная любовь стучит неотступно в дверь их сердец, если эта дверь закрыта изнутри, то неужели, рано или поздно, не наступит час, когда они ответят на приглашение любви и откроют дверь? Если причина и> страдания в том, чтобы они поняли, как печален их грех против любви, не означает ли это, что в них еще есть искры добра и способность к раскаянию, исцелению?

Исаак, со своей стороны, был совершенно уверен, что это именно так. Во второй части «Слов» (уже считавшихся утраченными, но в 1938 году вновь найденных Себастьяном Броком) он говорит о «чудесном исходе» который готовит Бог к концу истории. [ [410]]

Главным образом, по двум причинам Исаак уверен в своем ожидании «чудесного исхода». Первая: он более страстно, чем даже Ориген, отвергает всякие рассуждения о мстительности Бога. Он считает это богохульством: «Невозможно, чтобы в таком Источнике любви, в Океане преизбыточествующего блага могла оказаться месть!» Когда Бог к нам суров, когда Он открывает Себя, чтобы нас испытать, Его цель при этом не кара и месть, а исправление и предупреждение болезни:

«Бог вразумляет с любовию, а не отмщает (да не будет сего!); напротив того, имеет в виду, чтобы исцелил образ Его, и не хранит гнева до времени. Этот вид любви есть следствие правоты, и не уклоняется в страсть мщения»[ [411]].

Во второй части [«Слов»] Исаак настаивает на том, что «Бог не из тех, кто мстит за зло, Он зло исправляет … Царство и Геенна — это материи, принадлежащие милосердию» (цитата, [ [412]]). Геенна есть не что иное, как место очищения, которое помогает исполниться Божьему плану — «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2, 4).

Есть и вторая, более серьезная причина: Исаак убежден, что «Большие воды не могут потушить любви» (Песн 8, 7). «Даже злобе несчетных демонов, — пишет он, цитируя Диодора Тарсянина, — не превозмочь меры Божьего блага»[ [413]]. Неистощимая, беспредельная по своей сути Божья любовь, в конце концов, восторжествует над злом: «В Нем существует только сострадание и любовь, изливаемые на все творение, [любовь], которая неизменна, непреходяща, вечна… Ни одна частица, принадлежащая кому–нибудь из разумных творений, не будет потеряна»[ [414]]. Так, вместе с Юлианой Норвичской и ТС. Эллиотом, есть и в далекой Месопотамии человек, который не боится утверждать, что «Все будет хорошо, и все во всем будет хорошо».

Любовь и свобода