Внутреннее задержание

               Прошла неделя, потом еще одна. Зимин несколько раз пытался выяснить отношения с Ниной, но безуспешно. Она потешно подмигивала и переводила разговор на другую тему. Как правило, задавала вопросы о Зимине. Смысл которых ускользал от Зимина. Какая пьеса Шекспира ему больше нравится? Кто, по его мнению, крупнейший композитор ХХ века? Можно ли считать Ивлина Во реалистом? Не поднимается ли у него после ужина температура? Чем он займется после возвращения с Луны? Еще какие-то нелепые вопросы о литературе и самочувствии. Если в них и была какая-то система, уловить ее Зимин не сумел. Но он честно отвечал. Ему казалось, что его открытость обязательно подтолкнет Нину к искренности. Но надежды не оправдались.

               Ничего не вышло и с расспросами Горского. Он отвечал уклончиво, наверное, и сам ничего про Нину не знал. Из его слов Зимин понял лишь то, что Нине можно доверять, потому что она желает Зимину добра. «Что это значит»? «Не знаю». И все.

               Как говорить с людьми, которые не желают отвечать на ваши вопросы? Любому человеку надоедает со временем совершать бессмысленные поступки. Вот и Зимин решил свернуть свое расследование. Тем более, что свое мнение о Нине он составил. Придумал, кем на могла быть. Версия была абсолютно неправдоподобная и годилась только для фантастического текста, но зато объясняла все странности ее поведения. Теперь по вечерам, после службы, Зимин занимался сочинением романа. Так у него появилась своя тайна, которую он не мог никому доверить.

               А потом еще одна. Оказалось, что для него стали очень важны допросы Чепалова. С некоторого времени это были уже не допросы, а разговоры с умным собеседником на разнообразные темы, касающиеся почему-то, в первую очередь, самого Зимина. Он многое узнал о себе, о чем даже не догадывался. К немалому своему удивлению он обнаружил, что не является таким уж ярым сторонником практического бессмертия, как думал о себе до сих пор. Почему это выяснилось именно сейчас — непонятно.

               — Как так получилось, что вы не доверяете социальной политике Коллегии по нормализации? — спросил Зимин.

               — Я много думал, — ответил Чепалов.

               — О чем?

               — Надежда, что однажды будет построена экономика, способная удовлетворить любые, даже самые изощренные потребности человека, — наивная утопия, сродни мечтам о вечном двигателе.

               — Вы, значит, не мечтатель?

               — В Коллегии, наверное, считают, что будущее — игра с положительной суммой. Завертятся колеса судьбы и всем, без исключения, выпадет «зеро». И никто не уйдет обиженным. Это или беспросветная глупость, или наглый и сознательный обман.

               — Почему?

               — Афера с практическим бессмертием — игра с нулевой суммой. Пожалуй, даже с отрицательной. Проигравших будет несоизмеримо больше. Начнутся беды с крушения моральных ценностей. Замените нравственность этикой, и понесется! Все разрушения империй, государств и других политических организаций напрямую связаны с отмиранием человеческой совести.

               — Как это связано с бессмертием?

               — Каждый бессмертный человек однажды вынужден будет признать, что его жизнь не стоит и ломаного гроша. Еще вчера он действовал, строил планы на будущее, пытался выжить, карабкался по служебной лестнице, но пришло счастье, и необходимость во всех этих действиях отпала. Людишкам грош цена — вот и вся мораль.

               — Что-то же они будут делать?

               — Искать способ побороть лень. Придет мое время, и я напишу книгу «В поисках развлечений».

               — Развлечения — важный элемент нашей жизни.

               — Делу — время, потехе — час.

               — Так ли плохо, искать новые положительные эмоции?

               — Мир приведет к саморазрушению некомпетентность, леность и шаловливость «мальчиков» и «девочек». «Взрыв безнравственности» гораздо опаснее ядерной войны.

               — Что же нам делать?

               — Как что? Работать, выполнять свои обязанности с наилучшим качеством и максимальной старательностью.

               — Значит ли это, что я должен постараться и отправить вас в тюрьму на длительный срок?

               — У вас ничего не выйдет, я ни в чем не виноват.

               — Да. Придется постараться.

               — Не верю. Вы, Зимин, не из этих.

               — Не из каких?

               — Сами знаете. Что попусту языком трепать.

* * *

               Самое ужасное во всех этих допросах было то, что Зимин не мог ничего Чепалову возразить, поскольку был согласен с каждым его словом.

               Зимин попытался вспомнить, как жил, о чем думал в те времена, когда о практическом бессмертии еще не было объявлено. Но ничего не получалось. В голове возникали странные, не связанные между собой, случайные образы. Это было очень плохо. Зимин в таких вещах разбирался. Удивительно, почему он раньше об этом не подумал. Психофизика объясняет подобные симптомы однозначно: как не контролируемое воздействие на разум пациента внешнего источника.

               Осталось выяснить, кто корректирует его сознание, и с какой целью. Впрочем, особого ума, чтобы установить это, не требуется. Итак, все ясно. Очевидно, что он сам — пациент, противник новой науки, заговорщик, диссидент, выступающий против эры практического бессмертия.