Внутреннее задержание

               Какая иезуитская затея — заставить своего врага стать инквизитором, отлавливающим соратников, переламывая их убеждения! Обидно было Зимину сознавать, что все это проделывают над ним! И неприятно вспоминать, что он никогда не испытывал жалости к своим пациентам. Правильно говорят, что люди глухи к чужим бедам, пока они не коснутся их самих.

               Отныне Зимину приходилось сдерживаться, чтобы не наброситься с кулаками на Горского и следить за тем, чтобы случайно не сознаться, что он знает правду.

               Он должен был улыбаться против силы и произносить льстивые бессмысленные слова. Выходило это у него не очень хорошо, недостоверно, актер из Зимина получился плоховатенький, но Горский не замечал перемены в своем подчиненном. Обманывать оказалось не так уж и сложно. Особого таланта не потребовалось, Умение лицемерить, которого у него казалось ничуть не меньше, чем у любого другого человека, тихо дожидалось своего часа в дебрях подсознания и, когда пришло время действовать, оно не подвело, справилось на отлично.

               Однако от допросов Зимин вынужден был отказаться. Устраивать спектакль перед пациентами у него не было сил. Он чувствовал себя одним из них и участвовать в их перевоспитании не собирался. Горскому он сказал, что ближайший месяц будет работать с документами.

Как стать заговорщиком?

               Все указывало на то, что Зимин является не обычным бунтовщиком, а одним из вожаков научного Подполья. Сам факт его нахождения на Луне подтверждал это. Разве на Луну всех подряд свозят? Нет, только самых опасных и вредоносных врагов режима. Значит и он, Зимин, один из них. Звучит логично. Ему радостно было сознавать, что он больше не будет подопытной мышкой. Он вспомнил свою грустную жизнь на лунной станции. Почему он давным-давно не взбунтовался? Его дрессировали, как цирковую собачку. Лишали воли и способности поступать по своему разумению. Можно сказать, отняли жизнь, заменив ее суррогатом. Но память возвращается, впредь Зимин не позволит дурить себе голову!

               Наверняка в прежней, настоящей жизни, Зимин был ученым психофизиком. Это подтверждается тем, что он владеет профессиональными навыками в достаточном для успешной работы объеме. Его память недавно изменили, но знания остались в неприкосновенности.

               Зимин вспомнил, что люди из Коллегии запретили некоторые научные исследования. Наверняка, пострадала и психофизика. Пришлось ученым, решившим отстаивать право на познание с оружием в руках, уйти в Подполье. Нет сомнений, что он стал одним из бунтовщиков. Потом его поймали. Стали перевоспитывать. На Луне, чтобы не сбежал. Хотели сделать из него инквизитора, послушного Коллегии.

               Но у врагов ничего не вышло. Его сознание выдержало. Он опять готов к борьбе. Что он может сделать? Сбежать, конечно! Это будет здорово! Первый побег с Луны. Ого-го! Он еще и прославится.

               Зимин не сомневался, что на Луне есть люди, которые знают, как это сделать. Ему захотелось немедленно, —зачем откладывать, — серьезно поговорить с Чепаловым. Этот должен был помочь.

               Разговор начать было непросто. Слишком большой перерыв, психологическая связь была разорвана. Зимин не мог сказать, что теперь он и сам пациент, и нуждается в помощи, не мог подобрать нужные слова, но ему повезло. Первым заговорил Чепалов:

               — Давно вас, начальник, не было видно. Слишком много работаете, как бы не надорвались.

               — Какой же я начальник? — удивился Зимин.

               — Какой есть! — Чепалов довольно засмеялся.

               — Это одна видимость.

               — Странно, а мне казалось, что вы допрашиваете меня по долгу службы?

               — Это недоразумение. Провокация.

               — Зачем вы мне это говорите?

               — Потому что я такой же человек, как и вы!

               Претворяться не было больше сил, и Зимин рассказал Чепалову обо всех своих подозрениях. Самое интересное, что ему эта откровенность и открытость ничем не грозила. Ну, узнает Горский, что он разболтал о своем положении пациенту, что изменится? Его самого сделают пациентом? Напугали! Он и так пациент. С его сознанием давно работают и без всякого повода. Точнее, повод был придуман еще на Земле.

               — Это многое объясняет, — глубокомысленно сказал Чепалов.

               — Не понял, — признался Зимин.

               — Вы вели себя очень странно для инквизитора. Мы с ребятами говорили о вас. Решили, что вы или провокатор, или один из нас.

               — И что вы думаете сейчас?

               — Вы — один из нас.

               Эти слова прозвучали для Зимина, как высшая похвала. Трудно было ожидать, что Чепалов поверит ему вот так сразу. Но это случилось, и это было замечательно! Зимину хотелось действовать.

               — Вы поможете мне убежать с Луны?

               — Да. Мы готовим побег. Дело рискованное, опасное для жизни. Если вы согласитесь, эвакуацию можно будет провести через три дня.

* * *

               Нельзя сказать, что Зимин с радостью согласился на предложение Чепалова. Одно дело — чувствовать себя свободным человеком, и совсем другое — рисковать ради этого жизнью. Тем более, что он считал себя свободным, и оставаясь на Луне. Нужно было все взвесить, чтобы потом не пожалеть. Принять окончательное решение мешало то, что он очень плохо представлял, как устроена в настоящее время жизнь на Земле. Стоит ли менять мыло на шило?