Внутренняя линия

Если бы взгляды убивали, Виконт уже лежал бы, неподвижный и бездыханный, возле профессорского стола. Но глаза Дехтерева только бессильно сверкали из-под толстых очков.

— Не надо звать охрану, Василий Матвеевич, — стараясь быть как можно убедительнее, сказал доктор Деладоннель. — Вы, наверное, заметили, что со вчерашнего дня возле здания дежурит усиленный армейский патруль? Прежде чем охрана прибежит, я высунусь в окно, и спустя минуту здесь будет взвод стрелков, готовых выполнить мой приказ.

Кристенсен блефовал, но другого способа действия у него не было.

— Прошу вас, закройте дверь и подойдите к столу. Нам следует объясниться.

— Я не желаю вас знать, милостивый государь! — закрывая, впрочем, дверь, сухо ответил Дехтерев.

— Это у вас уже не получится, — парировал Виконт. — Поэтому разрешите уж мне ответить на ваш вопрос и рассказать, что я тут делаю.

— Я и сам это вижу — шпионите за мной!

— Вы почти угадали. Я действительно проделал немалый путь, чтобы выяснить суть вашей работы.

— Немалый путь? — насторожился профессор. — Так вы агент? Белогвардеец?

— Нет. Прошу вас, садитесь. Я постараюсь все объяснить. Если сможете, не отвергайте моих слов лишь потому, что они покажутся вам невероятными.

Дехтерев нехотя подошел к столу и сел рядом:

— Так и быть, я выслушаю вас. Но обещайте сразу после этого убраться отсюда и никогда более не попадаться мне на глаза.

— Если это будет зависеть от меня, непременно, — ответил Нильс Кристенсен. — Итак, как я уже сказал — я не шпион и не соглядатай советских властных структур.

— Ну, разумеется, вы — ангел небесный, спустились осведомиться, покойно ли я почивал! — съязвил ученый.

— Почти. Вы слышали о теории множественности миров?

— Я человек серьезный, не занимаюсь поэтическими бреднями!

— Эти, как вы изволите выражаться, поэтические бредни — непреложная истина, реальность, данная нам в ощущениях. У меня нет сейчас времени объяснять суть множественности вселенной. Постарайтесь хотя бы гипотетически принять тот факт, что ваш мир не один, что существуют иные, что они связаны между собой и влияют друг на друга.

— Чтобы я принял это хотя бы гипотетически, я, как ученый, должен иметь доказательства столь бредовой концепции.

— Доказательства? — задумался Виконт. — Хорошо, попробую дать вам доказательства. Будьте любезны, рядом с вами лежит стопка писчей бумаги. Передайте мне, пожалуйста, лист на ваш выбор. Сами видите, — принимая бумагу из рук профессора, заметил Виконт, — он чистый и белый. Абсолютно чистый и абсолютно белый. Такой же, как и все остальные.

— Это я вижу.

Доктор Деладоннель склонился над столом, поправляя галстук, прикоснулся к заколке, и через мгновение на листе бумаги появились отчетливые строки, написанные рукой Дехтерева.

— Вы узнаете этот текст?

— Да, это страницы из моих заметок. — Профессор схватил бумагу и поднес к лицу. Лист опять был девственно чист.

Дехтерев посмотрел на «шпиона». Тот продолжал стоять, чуть улыбаясь и теребя янтарную заколку.

— Как у вас это получилось? — обескураженно спросил Василий Матвеевич.

— Вы все еще думаете, что это какой-нибудь фокус. Ладно, продолжим. — Доктор вновь положил перед собой лист бумаги и, демонстративно сложив пальцы в замок, заговорил: — Мандат. Выдан штабс-капитану медицинской службы Российской Императорской армии, Сергею Владиславовичу Деладоннелю в том, что он прибыл из будущего, из сопредельного мира.

Дехтерев ошеломленно глядел на бумагу: каждое произнесенное слово само собой проявлялось на листе. Причем — двух мнений быть не могло — мандат был написан его, Дехтерева, собственной рукой.

— Подпись Дзержинского вас устроит? — участливо осведомился пришелец. — Вот, пожалуйста. Росчерк, печать.

Виконт снова поправил галстук.

— Вы что же! Вы издеваетесь? Как так? — Дехтерев схватил документ. На этот раз письмена не исчезли. Он потер буквы, послюнявил палец, снова потер — никаких результатов.

— Бесполезно, — прокомментировал доктор. — Это не чернила. Слова выжжены на бумаге.

— Да как вы смеете? — вскочил Дехтерев, разрывая «мандат» в мелкие клочья.

— Не верите… — покачал головой Виконт, подошел к сейфу и вытащил импровизированный ключ из замочной скважины. — Как вы думаете, из какого материала выполнена эта отмычка?

— Понятия не имею, — сознался профессор, у которого любопытство ученого взяло верх над праведным гневом советского гражданина.

— И никто в вашем мире не имеет. Если вы передадите этот ключ в Академию наук, то все светила химии просто сойдут с ума, ибо существование такого материала у вас совершенно невозможно. Василий Матвеевич, — продолжил Виконт, — прошу вас, давайте покончим с демонстрацией технических фокусов и перейдем к тому, что действительно важно.

— Ладно, — уже без прежнего напора согласился Дехтерев. — Давайте.