Внутренняя линия

— Поверьте, это незаслуженная честь. Хотя что мудрить… Алексей Алексеевич всегда был угодником. И не только дамским. Но оставим в стороне его реальные личные качества и посмотрим на тот образ, который можно создать. Итак, никто — ни друг, ни враг — не станет сомневаться в полководческом даре генерала Брусилова. Его знаменитый прорыв сейчас изучают во всех военных академиях как образец стратегического наступления в современной войне. Хотя, на мой взгляд, он не смог полностью использовать все возможности имевшейся у него конницы. Но сейчас о другом. Мало кому известно, что Алексей Алексеевич в восемнадцатом году состоял в организации, поддерживающей создание добровольческой армии генерала Корнилова — этого знамени белого движения. Потом вдруг — резкий поворот, и Брусилов поступил на службу к большевикам. И ныне его высокопревосходительство занимает должность инспектора всей советской кавалерии. Немалый пост, я вам доложу.

— Вполне соответствующий его знаниям и опыту.

— Да, несомненно, — подтвердил Джунковский. — Однако ни для кого даже в этих стенах не секрет, что взгляды генерала Брусилова как были монархическими, так и остались. Он честный службист, к тому же знает, с какой ненавистью относятся к нему вчерашние собратья.

— К чему вы клоните, Владимир Федорович?

— Брусилов — идеальная фигура. Ненависть, которую к нему сейчас испытывают, — его алиби. Непробиваемое алиби. Такой человек не станет искать контакт с РОВС без особой нужды.

А ведь, по сути, Брусилова обвиняют попусту. Он в очередной раз явил миру свой полководческий гений. Только его блестящей победы в запале никто не заметил. Посудите сами: в свое время благодаря его воззванию в ряды Красной Армии влилось огромное количество белых офицеров и генералов. Если я правильно оцениваю маневр генерала Брусилова — он попросту желал сохранить скелет прежней армии, чтобы затем, нарастив свежее «мясо», получить в руки ту силу, с которой можно совершить новое преобразование государственной власти.

— Переворот? — задохнувшись от внезапного прозрения, скороговоркой проговорил Дзержинский.

— Если хотите, да. — Бывший жандарм утвердительно склонил голову. — Но Брусилов не политик, он — военный. А у нас при царе-батюшке среди офицеров считалось зазорным интересоваться вопросами управления государством, а уж тем паче — экономикой. Он задумал создать меч, который должна взять твердая рука. Во многом ему это удалось.

— Вы считаете, что подобная организация действительно существует? — В тоне Феликса Эдмундовича уже слышалась суровая настороженность.

— Быть может — да, быть может — нет. Мне о том ничего не известно. Я не работаю у вас, а лишь помогаю. Так сказать, обучаю ремеслу. Но заметьте, Феликс Эдмундович, вы уже почти поверили в наличие такой организации.

— Это моя обязанность, — сконфуженно буркнул председатель ОГПУ. — Я могу поверить даже в чертей с Марса, если они каким-то образом смогут угрожать республике!

— Конечно, — мягко и насмешливо продолжил Джунковский. — Но для тех, кто вам противостоит, это тоже обязанность. Они поклялись не останавливаться и не складывать оружия в борьбе с вами. Прежние вожди, как мы уже говорили, себя изжили. Новые просто вынуждены искать иные методы борьбы, нежели прежде.

Генерал Брусилов сейчас тяжело болен, он просит выпустить его в Чехию, в Карловы Вары, для лечения. Уверен, правительство этой страны, памятуя о том огромном вкладе, который внес Алексей Алексеевич в освобождение чехов из-под австрийского ига, с радостью примет героя. С другой стороны, такой шаг гуманизма большевистской власти будет широко разрекламирован в прессе.

— А если вдруг его захотят убить? В Чехии, насколько мне известно, немало белоэмигрантов.

— Немало. Однако его будут охранять не только агенты тайной полиции, но и любовь народа. Даже самому тупому фельдфебелю понятно, что выстрел в Брусилова где-нибудь в Праге прокатится волной жесточайших репрессий против всех русских, живущих там. Кроме того, у вас есть агенты Коминтерна, которые тоже не оставят без внимания инспектора вашей кавалерии.

— Агенты Коминтерна — не ваше дело, Владимир Федорович, — оборвал его Дзержинский. — В плане есть одна загвоздка: если описанной вами организации не существует, то о чем Брусилов станет говорить с резидентом белых? А если… — контрразведчик замялся, — не дай бог, она и впрямь не плод вашего воображения, то мы вручаем откованный меч в руки врага.

— Да упаси бог! Феликс Эдмундович, с чего же это вы решили, что Брусилову надлежит встречаться с резидентом?

— Но вы же только что сами говорили…

— Я говорил, что почтенному заслуженному человеку, герою войны, следует выехать на лечение в Карловы Вары.

— Так что же тогда?

— Из материалов прошлого расследования известно, — с легкой насмешкой проговорил Джунковский, — что у вас по делу о покушении на товарища Троцкого проходит бывший подполковник Шведов.

— Проходит, — отодвигая папку, словно бывший жандарм мог читать сквозь нее, подтвердил первый чекист.