Внутренняя линия

— Феликс Эдмундович, задержанный нами шпион может быть использован для игры против белой эмиграции куда лучше, если мы не станем держать его в застенках. Если станет известно, что в Москве его разместили в следственном изоляторе ОГПУ, его разработка потеряет всякий смысл. Пока наш лекарь на контакте со мной, можно утверждать, что агент спасен благодаря действию Петроградского филиала тайной Брусиловской организации. В то время как Лефортовский изолятор — это все. Дальше — хоть расстреливайте.

Остального секретарь не слышал.

— Вы правы, Владимир Григорьевич. Очень хорошо, что со своим мнением вы поспешили ко мне. Распоряжение о помещении вашего подопечного в Лефортово я отменил. Вы и дальше продолжайте курировать его, естественно, координируя со мной все аспекты и нюансы работы. Сейчас ваша задача — помочь датчанину избежать «неминуемого возмездия» и скрыться от следственных органов.

— Но тогда он захочет вновь приступить к выполнению своей миссии.

— Я очень на это надеюсь. А вы, уважаемый Владимир Григорьевич, позаботитесь о том, чтобы спасенный вами доктор увидел то, что мы ему покажем. Не больше и не меньше.

— Это интересно. — Орлинский вцепился в свою бородку.

— Но запомните: в любом случае до того, как вы переправите его благородие за границу, он должен встретиться с бывшим командиром мингрельцев, командармом Шапошниковым, и сообщить ему, что ныне в России, возможно, даже здесь, в Москве, живет, вернее, скрывается, его давняя знакомая и добрая приятельница, жена сослуживца и боевого товарища, генерала Згурского. Наверняка и сам доктор ее хорошо знает.

— Да-да, я видел циркуляр.

— Значит, сможете показать его своему подопечному. Шапошникову должно быть известно, что ОГПУ и НКВД разыскивают Татьяну Михайловну Згурскую и что ей угрожает большая опасность. Пусть он примет самые активные меры, чтобы опередить нас. А у доктора должна иметься возможность беспрепятственно вывезти Татьяну Михайловну за границу.

— Вы хотите ее отпустить?

— Нет. Я хочу, чтобы Шапошников был уверен, что датчанин может это сделать.

Май 1924

«Изотта фраскини» цвета «русский медведь» остановилась у вокзала в тот самый момент, когда парижский экспресс, спустив пар, замеру платформы. Генерал Згурский вышел на перрон и, оглядевшись, увидел спешащего к нему заместителя.

— Ваше превосходительство, — вытянулся в струнку полковник Варрава, — за время вашего отсутствия на вверенном мне объекте…

— Бросьте, бросьте, Георгий Никитич. Не до доклада.

Они направились к автомобилю.

— Разрешите вопрос, Владимир Игнатьевич.

— Разрешаю. Вопросов будет немало.

— Если позволите, что это за история с генералом Брусиловым — приезд, встреча, покушение?

— Я не хотел распространяться в телеграмме, но история необычная. По утверждению подполковника Шведова, ему удалось спастись из Совдепии при помощи некоего крупного чиновника тамошней уголовной полиции Болеслава Орлинского.

— Поляк?

— Отчасти. Под этим именем скрывается бывший статский советник, Владимир Григорьевич Орлов.

— Постойте, я его прекрасно знаю! В то время, когда я возглавлял контрразведывательное бюро Черноморского флота, он был следователем по особо важным делам при Ставке, а потом замначальника контрразведки.

— Я так и полагал, что вы его знаете. Жду вашего мнения о нем.

— Насколько мне известно, в годы гражданской войны он действительно устроился как бы даже не в ЧК и, работая там, сумел вывести из-под расстрела и переправить к нам несколько сотен офицеров.

— Что же, это согласуется с показаниями Шведова. Подполковник утверждает, что Орлов спас его, помог уйти через кордон и, главное, велел передать, что в России действует массовая подпольная организация бывших офицеров императорской армии, а также примкнувших к ним красных командиров. В ней есть люди из НКВД и даже ОГПУ. Военный руководитель подполья — генерал от кавалерии Брусилов. По утверждению Орлова, все действия Алексея Алексеевича были направлены именно на создание этой тайной силы, по сути, внутренней линии в рядах красных.

Полковник Варрава удивленно покачал головой:

— Неужели правда? Пожалуй, слишком красиво, чтобы быть правдой.

— Пожалуй, — согласился Згурский. — Но это еще не все. Шведов сообщил, что генерал Брусилов лично приедет в Прагу — якобы на лечение, что он ищет контакт с представителями РОВС. Согласитесь, Георгий Никитич, это весьма рискованный шаг со стороны человека, имя которого проклинается со всех амвонов русских церквей.

— Как не согласиться!

— Что было дальше — уверен, вы читали в газетах.

— Нелепая случайность? Или коварный умысел.

— Сам теряюсь в догадках, — спускаясь по ступенькам здания вокзала, недовольно сказал Згурский. — На следующий день после идиотской пальбы явился старый приятель Брусилова, генерал Спешнев, к которому довольно загадочным образом попала шифрованная записка от Алексея Алексеевича.

— Почерк?