Внутренняя война. Том 1

Тчуи хмыкнул, словно пролаяла собака, но так добродушно, что архивариус не почувствовал себя оскорблённым.

– Конечно, – ответил он. – Он так терпеливо вас ожидал, что мог бы посоперничать с камнем, но его желание увидеть вас не уменьшилось.

Взмахом руки Тчуи пригласил магистра Марроу и его немногочисленных спутников в повозку и сам первым, поднявшись по ступеням к двери, открыл её и вошёл.

– Господин Унгабуэй, – донёсся из повозки приглушённый, словно эхо, голос Тчуи, – прибыли ваши гости.

Уверенными шагами – слепота совсем не мешала ему – магистр Марроу вошёл в жилище Сета Унгабуэя.

Сегодня всё – и явное, и тайное, ещё не высказанное – казалось, не предвещало ничего хорошего. Архивариус уже бывал здесь много раз, но никогда прежде не был так сильно нагружен разными заботами. На кону стояло существование Последнего Книгохранилища, и ради его защиты заклинатель попросил господина Унгабуэя рискнуть и отправиться в горы. Разумеется, всё казалось зловещим: архивариус не знал, победой или поражением завершилась миссия каравана. Но несколько недель тому назад, когда он объяснял Сету Унгабуэю свои намерения, они разговаривали наедине, не считая Тчуи и четырёх дочерей караванщика в охряных одеждах. А теперь караванщик собрал советников? Их присутствие и в самом деле было так необходимо?

Что изменилось? Ставки, без сомнения, поднялись как для Сета Унгабуэя, так и для Книгохранилища – но почему?

Слегка коснувшись чувствами, заменявшими ему зрение, комнаты, в которой хозяин повозки обычно вёл переговоры, магистр Марроу удостоверился, что она ничуть не изменилась: воздух душный, пол покрыт коврами и усеян атласными подушками, двери украшены драгоценными камнями и серебром, потолок расписан звёздами. Среди подушек, как обычно, лежали бронзовые подносы, уставленные кубками и кувшинами. Всё это великолепие освещала дюжина ламп, которые кроме света давали ещё и тепло, как будто воздух и без того был недостаточно нагрет.

На своих обычных местах у стен сидели дочери Сета Унгабуэя. Они стали старше, чем в тот раз, когда архивариус впервые обратил на них своё внимание: за прошедшие годы они превратились в зрелых женщин. Но, насколько магистр помнил, даже не пошевелились с тех пор, как он покинул их жилище несколько месяцев тому назад.

Как и их отец. Следом за Сирджаном Марроу вошли Амандис и Фламора, они уселись на подушки, а затем усадили и служанку. Всё это время высокий старик-архивариус изучал Сета Унгабуэя.

Караванщик был неимоверно толст, он был просто придавлен тяжестью своей плоти: настолько, что вряд ли мог встать без поддержки; настолько, что даже глаза его превратились в маленькие щёлочки – он не мог их раскрыть шире. Караванщик выглядел бы нелепо, если бы не обладал такой властью и если бы к нему не относились с таким почтением. Живот его покоился на скрещённых ногах, щёки и мочки ушей – на плечах. Как и Тчуи, караванщик был лыс, но, в отличие от своего переводчика, он был лишён даже бровей с ресницами. Одеждой ему служили полотна охряного муслина.

На появление архивариуса караванщик отреагировал лишь лёгким кивком головы, от которого его щёки задрожали. Если он и удостоил взглядом своих советников, магистр Марроу не заметил этого. По всей видимости, их присутствие было для караванщика чем-то само собой разумеющимся.

Как и всегда, Тчуи встал на колени близ караванщика. Впрочем, на этот раз он был не один.

В дальнем углу около одного из входов во внутренние комнаты стояла массивная фигура, в первый миг даже напомнившая архивариусу медведя. Её обладатель был не так высок, как Тчуи, но намного шире в плечах. Он весь был закутан в шкуры: от капюшона, покрывающего голову, до босых ног, словно оброс собственным мехом. Лицо его было плоское, сильно загорелое, в стеклянных глазах застыл отсутствующий взгляд. Несмотря на столь внушительный вид, незнакомец держался неловко, как-то неуверенно, будто ему что-то мешало, и это совсем не было связано с его тёплой зимней одеждой, неуместной в комнате, воздух которой был раскалён, как в западной пустыне.

Сирджан Марроу когда-то читал о людях, похожих на этого незнакомца. Он знал о них, как и о многих других отдалённых народах, о местах их обитания, образе жизни. Об этом народе архивариус также слышал кое-что от Тчуи. Но это был первый случай, когда он лично встретил квольта.

Осанка незнакомца заставляла архивариуса думать, будто квольту было бы привычнее опуститься на четвереньки. Похожий на медведя, может быть, он и передвигался по-медвежьи.

Магистр ещё не успел сесть: он отдавал поклон хозяину повозки. И, то ли из чувства неопределённости, то ли интуитивно, он поклонился и квольту.

К его удивлению, в ответ квольт выпростал из мехов руку и прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, а затем к сердцу.

Кожа его руки оказалась неожиданно белой, оттенка только что выпавшего снега.

– Прошу вас, архивариус, – спокойно произнёс Тчуи, – садитесь. Угощайтесь вином. Сейчас всё прояснится.