Внутренняя война. Том 2

– Что ж, брат, – выдохнул он, не в силах усмехнуться от одышки. – Ты исчерпал свое сострадание к братьям своим меньшим? Ты решил наказать меня за то, что называешь моей изменой?

В ожидании Лоума король Бифальт взял себя в руки и теперь хорошо контролировал свои чувства. В спокойствии он почти сравнялся с женой.

– Спасибо, что пришел, Лоум. Для тебя ничего не изменилось. Миледи упросила меня даровать тебе свободу. Я не откажу ей. Ты не можешь ожидать, что я забуду твой поступок. Тем не менее я не буду касаться этого вопроса.

Но сам я изменился. Ты упоминал о некоей тайне. Я готов выслушать тебя.

Пока принц изо всех сил пытался справиться с дыханием, его щеки покраснели: облегчение смешалось с разочарованием. Он проигнорировал последнее заявление короля. Насколько мог серьезно, он неуверенно поклонился королеве Эстии.

– Миледи, – начал он. – Полагаю, я должен поблагодарить вас. – Постепенно в его голос прокралась знакомая раздражительность. – Только ваши дары сомнительны. Вы подарили мне жизнь, после того как забрали цель этой жизни.

Ваша смерть была бы, полагаю, большой потерей. – Он хлопнул себя по сердцу. – Тем не менее она предотвратила бы безумие вашего мужа. Она положила бы конец этому союзу, этим бесконечным, бесполезным приготовлениям.

Без сомнения, король Смегин наградил бы меня за этот вклад быстрой смертью. Чтобы скрыть мое участие в его заговоре, он удостоил бы меня безымянной могилой. Но я умер бы с одним великим достижением. Будущие поколения вспоминали бы меня с большой теплотой.

Сейчас же у меня есть жизнь, но она пуста.

Король Бифальт слушал с выражением многострадального терпения. Лоум разговаривал с Эстией, но его самооправдание было нацелено на Бифальта. Король злился от стыда за своего брата.

С легким раздражением он сказал:

– Ты слышал меня, Лоум. Времени мало. Мы должны действовать быстро. Я готов выслушать твой секрет.

Все еще вялый после ночной выпивки, принц криво улыбнулся своему брату.

– «Мы», брат? Странное слово ты выбрал. Ты же не имеешь в виду тебя и меня. Ты никогда не посвящал меня в свои планы. Вот ты утверждаешь, что готов. Неужели ты уверен во мне сейчас, после стольких лет? Я не буду тратить впустую слова, если ты не готов поверить мне.

Король Бифальт позволил своему голосу стать более едким.

– И я не буду тратить впустую свое доверие, пока не узнаю, что ты хочешь сказать. Ты, значит, надеешься, что тебя будут вспоминать с теплотой? У тебя сейчас есть шанс добиться этого. Другого такого случая не будет.

Расскажи мне, что за тайну ты знаешь.

Лоум колебался. Он посмотрел на Бифальта, затем бросил умоляющий взгляд на Эстию. Он вел сложную борьбу с самим собой: битву между чувством обиды, сопровождавшим его всю жизнь, желанием каким-то образом смирить короля и стремлением к заслуженному признанию. Он вдруг отошел в сторону, к одному из окон. Опершись на подоконник, принц посмотрел вниз на зубчатую стену и замковый двор, словно надеясь разрешить свой конфликт, изучая то, что король Бифальт видел каждый день. Окно было растворено: королю нравился свежий воздух. Если принц Лоум высунется достаточно далеко, он покончит со своими разочарованиями, просто выпав из окна.

Королева Эстия взглянула на своего мужа. Неожиданно напрягшись, она протянула руку вперед, словно предупреждая его.

Король Бифальт покачал головой. Он мог поверить почти любому слуху о своем брате, кроме того, что Лоум покончит с собой.

Стоя все так же спиной к комнате – к королю Беллегера и королеве Амики, – принц Лоум угрюмо заявил:

– Она касается ордена.

Это заявление словно бы подало сигнал королю. Он сразу ответил:

– Теперь я уверен в тебе. – Он не мог допустить неопределенности. На карту было поставлено слишком много. – Я высоко ценю правду.

– Правду? – фыркнул принц Лоум. Он не отводил взгляда от укреплений Кулака. – Жрецы хотят мира, брат. Это правда.

Для них путь к настоящему миру – это вера в великого бога Риля. За это ты их презираешь. Но я говорю тебе, их стремление к миру искренне. Если бы ты согласился встретиться с архижрецом, он бы убедил тебя в этом. Прежде всего жрецы хотят мира для Беллегера и Амики. Мира для всего мира. Каждым своим словом и каждым своим делом они служат этому.

Через мгновение он добавил уже тише и более раздраженно:

– Но они стремятся к своему миру разными путями.

Будто пытаясь заставить своего мужа промолчать, королева Эстия положила на его руку свою. Бифальт открыл было рот, чтобы подогнать брата, но снова закрыл его. Он не собирался говорить Лоуму, что знает, как Мах может «убедить» его. Кусая губы, он ждал.

Тихо, словно вздохнув, принц Лоум объяснил:

– Они ничего мне не сказали, но я догадался по ним. Отец Кнут более откровенен, чем сам думает. Он разговаривает со мной, платит за мою выпивку и выражает мне сочувствие, потому что хочет знать – потому что орден хочет знать, – где вы прячете свои боеприпасы.