Внутренний голос. Почему мы говорим с собой и как это на нас влияет

Но не обязательно тщательно анализировать человеческие мысли, чтобы понять, как речь влияет на нашу склонность интерпретировать события как возможность или угрозу. Достаточно обратить внимание на физиологические реакции[169]. Возможности и угрозы имеют уникальные биологические маркеры. В угрожающей ситуации сердце начинает быстрее перегонять кровь по телу. Такая же картина характерна и для возможностей. Ключевое различие между этими двумя состояниями заключается в реакции сети артерий и вен, по которым циркулирует кровь. В ситуации угрозы сосуды сужаются, оставляя меньше пространства для кровотока, что со временем может привести к разрыву стенок сосуда и инфаркту. Когда человек понимает, что у него появились новые возможности, сосуды, наоборот, расширяются, позволяя крови течь свободнее.

Линдси Стример, Марк Сири и их коллеги из Университета в Буффало решили выяснить, повлияет ли на работу сердечно-сосудистой системы разговор с самим собой как с другим человеком[170]. Иначе говоря, можно ли с помощью этого приема убедить не только мозг, но и тело, что ситуация не опасна, что она открывает новые возможности? Само собой, те участники, которые называли себя по имени, обдумывая стрессовую ситуацию в связи с предстоящим публичным выступлением, продемонстрировали показатели, характерные для положительного восприятия ситуации. А у людей из группы погрузившихся в себя отмечались классические биологические реакции на угрозу.

Если разговор с собой как с другим помогает взрослым, логично задаться вопросом, пойдет ли он на пользу детям. Одна из самых важных родительских задач – научить своих отпрысков не сдаваться в сложных, но важных ситуациях, например при трудностях в учебе. Исследуя эту проблему, Стефани Карлсон и Рейчел Уайт выявили так называемый «эффект Бэтмена»[171].

В одном из экспериментов ученые попросили детей представить себя супергероями, пока те были заняты скучной работой, симулирующей монотонный процесс выполнения домашнего задания. Детям предложили выбрать себе персонажа и в третьем лице узнавать, как продвигается дело. Например, девочка, решившая стать Дашей-путешественницей, должна была спрашивать себя: «Усердно ли Даша трудится?» Карлсон и Уайт выяснили, что участники, которые следовали этой схеме, продержались дольше, чем те, кто анализировал свою ситуацию от первого лица. (В третьей группе были дети, которые называли себя по имени, и их показатели тоже были выше, чем у использовавших местоимение «я».)

Ученые изучали этот феномен и в отношении трагичных обстоятельств: как он помогает детям справиться с потерей родителей[172]. Например, один ребенок сказал: «Отец любил их, несмотря ни на что. Им нужно думать позитивно… Они могут оставить себе хорошие воспоминания и отпустить плохие». У детей, которые погружались в переживания, обращаясь к себе в первом лице, наблюдалось больше симптомов ПТСР. Они хуже справлялись с ситуацией и избегали общения. Слова одного ребенка разбивают сердце: «Я до сих пор его вижу, мертвого. Мне бы не хотелось, чтобы он страдал. Мне жаль, что он так умер».

Все эти открытия свидетельствуют о том, что небольшие лингвистические изменения в ходе самоанализа влияют на способность контролировать внутреннего оратора в разных сферах. Стоит задуматься, существуют ли другие способы общения с собой в третьем лице, столь же эффективные в управлении эмоциями. Мы с коллегами обнаружили такие инструменты, повсеместно распространенные и не бросающиеся в глаза, и вы наверняка даже не задумываетесь о них.

Универсальное «ты»

Еще до того, как я назвал себя по имени, я в какой-то момент почувствовал небольшое облегчение, пусть и временное. Это случилось, когда полицейский из участка сообщил, что люди, чья работа связана с публичной деятельностью, часто сталкиваются с подобными угрозами – и почти всегда без негативных последствий. Я ушел в себя, механизм противодействия опасности заработал – письмо вовсе не походило на волнующую возможность, поэтому страхи мои не исчезли. Но луч надежды забрезжил.

Я перестал чувствовать себя одиноким. Нормализация опыта имеет огромное значение для психологического равновесия[173]. Когда мы понимаем, что с нами происходит не что-то необычное, что другие люди тоже через это проходили, что это неприятная, но стандартная жизненная ситуация, мы успокаиваемся. Если мы тоскуем, испытываем сложности в отношениях, сталкиваемся с профессиональными неудачами, трудностями родительства и прочими проблемами, часто наваливается щемящее чувство одиночества и затягивают негативные переживания. Когда же мы общаемся с другими людьми, то осознаём: какими бы серьезными ни казались нам проблемы, кто-то уже с ними справлялся до нас. Это позволяет отстраниться от ситуации. Внутренний голос рассуждает: «Если удалось другим, то смогу и я». То, что воспринималось как уникальное, оказывается обычным. Эта мысль приносит облегчение.