Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

Например, опыт постоянного материнского отвержения, которое Линор переживала в детстве, не мог быть «сохранен» как воспоминание, но только как ощущение очень сильного напряжения в области желудка, которое положило начало ее ранней язвенной болезни. Только когда чувства, связанные с опытом раннего отвержения, ожили в отношениях с ее мужем, она смогла восстановить «зависящие от состояния» воспоминания о травме раннего детства, однако необходимыми условиями этого припоминания были образ ее детского я и поддерживающие терапевтические отношения. Юнг однажды сказал, что отреагирование травмы само по себе не является исцеляющим фактором: «переживание должно быть воспроизведено и пересказано в присутствии врача» (Jung, 1928a: par. 269). По-видимому, присутствие свидетеля переживания необходимо для констелляции той самой «инаковости», которая вводит в действие психе в качестве «третьего» фактора.

Обычно психе является тем органом переживания, который создает связи и ассоциации между элементами личности в интересах интеграции, целостности и единства личности. Однако в случае травмы мы видим, что психе уже не связывает, но разъединяет – расщепляет или диссоциирует. Мы могли бы представить диссоциативные защиты психе как «маленького человечка», который следит изнутри за тем самым предохранителем в электрической цепи в доме и разрывает цепь, как только в цепи возникает перегрузка из-за удара молнии. Это обеспечивает личности выживание – в условиях травмы психе заботится не об индивидуаци, а о выживании. Защитное действие психе спасает жизнь, однако позже оно приобретает характер навязчивости, когда психе ошибочно принимает каждую новую «вспышку света» за катастрофический «удар молнии», когда-то пережитый в прошлом, и разрывает цепь. За это приходится платить очень высокую цену – утрату духа. Когда ум и тело разделены, уходит живительное начало психической жизни или то, что мы назвали бы духом.

С этого момента положение вещей несколько усложняется, так как возникает вопрос: «Где это место, куда уходит дух?» Как мы видели на примере наших случаев, одним из таких «мест», куда уходит дух, могут быть зоны напряжения в желудке как «воспоминания», зависящие от состояния. Другими словами, он инкапсулирован в неких «соматических» бессознательных состояниях. Однако мы также видели на примере Линор, что ее дух был инкапсулирован и в «уме», – в этом поврежденном и повреждающем внутреннем мире, сплетенном из архетипических фантазий – в том, что Винникотт (Winnicott, 1971a: 32) назвал «фантазированием», противопоставив это воображению. Мы могли бы назвать его «ментальным», или «духовным», бессознательным. В случае Линор картина выглядела так, будто бы существовало два «места», где была инкапсулирована энергия: одно в ее теле и другое в ее уме. Оба были «бессознательными». Однако вместо того, чтобы говорить о «бессознательном» во множественном числе, мы, следуя Юнгу, скажем, что бессознательное имеет два аспекта или «полюса»: один полюс соотносится с влечением[37] и с телом, а другой связан с духовным измерением бытия.

В аналогии Юнга психе располагается в видимой части спектра. Восприятию человеческого глаза доступен диапазон, заключенный между областями спектра, соответствующими красному и фиолетовому цветам. На каждой из сторон спектра есть «цвета», которые являются «бессознательными», так сказать, вечно вне области осознания. На одной стороне – инфракрасные лучи, а на другой – ультрафиолетовые. Мы можем соотнести инфракрасную область с хтоническим, или «психоидным», уровнем, – бессознательным влечений и телесности, а область ультрафиолета с духовным, или «высшим», ментальным измерением бессознательного. По-видимому, психе использует крайние области спектра тело/ум как «депозитарий», «место», где может быть спрятан личностный дух. Видимо, покидая единство тело/ ум, дух отправляется одновременно в оба места. «Возвращается» же он также из двух мест одновременно. Личностный дух не только нисходит с небес, наподобие голубя, символизирующего Святой Дух на средневековых образах Благовещения и Богоявления. Он также появляется и снизу – из телесного нижнего мира как распрямляющаяся змея Кундалини. При встрече этих двух аспектов духа происходит то, что можно было бы назвать рождением души, или психе, и воплощением в ней духа или приходом в мир божественного ребенка. «Numen» и «lumen» воссоединяются (Jung, 1949: par. 259–305).

Глава 3. Диалог между Фрейдом и Юнгом о внутреннем мире травмы

Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей.

(Ф. М. Достоевский.

«Братья Карамазовы»[38])

Жане и даймоны внутреннего мира