Внутренний опыт

Думаю, мы сможем правильно понять этот текст, только если примем, что йог - это не отражённое в собственном эго внешнее «я», а человек, добравшийся до своего внутреннего «я», где явственно обитает Сам Бог. Эти стихи созвучны мыслям св. Августина, если не считать различий в онтологии. Приведённый отрывок из «Бхагавадгиты» напоминает нам о Патанджали, чья раджа-йога являет собой индийский вариант апофатической мистики, на Западе представленной святым Григорием Нисским, Псевдо-Дионисием и святым Хуаном де ла Крусом. Цель раджа-йоги – путём контролирования помыслов достичь сначала духовного сознания (пуруша), а затем медитации без дальнейшей рефлексии (самадхи). Ниже, говоря о «деятельном» и «внушённом» созерцании», мы будем иметь в виду и то, и другое – и theoria physica, и theologia (мистическое богословие, или превосходящее всякое мышление чистое созерцание), в терминологии греческих отцов.

В Азии созерцание не считается уделом избранных. Напротив, среди женатых индийцев принято, дожив до преклонного возраста, уходить от семьи и становиться отшельником, чтобы приготовить себя к концу этой жизни. Долгое время Азия была излюбленным местом для монашества, которое стало там настолько обыденным явлением, что к нему нередко относились с презрением.

Заметим в скобках, что богословы, как правило, расценивают духовный опыт восточных религий как природный, а не сверхъестественный. В то же время некоторые из них (как Жак Маритен и о. Режиналь Гарригу-Лагранж) допускают, что истинное, сверхъестественное и мистическое, созерцание возможно вне видимой церкви, потому что Бог волен распоряжаться Своими дарами по Своему усмотрению и не откажет в дарах благодати тому, в ком есть честность и глубокая тяга к истине. По мере углубления нашего знакомства с восточными религиями нам открываются глубина и богатства предлагаемых ими разнообразных форм созерцания. До сих пор наши суждения, расплывчатые и не подкреплённые фактами, свидетельствовали больше о нашем невежестве, что, впрочем, не должно служить оправданием равно невежественному увлечению восточными культами, модному сегодня в определённых кругах.

В классической Греции созерцание было занятием аристократов и интеллектуалов, привилегией философского меньшинства, размышлением, а не молитвой. Но идея созерцания в классической Греции при всей её красоте одностороння и неполна. Созерцатель (theoreticos) здесь – это свободный человек, посвятивший свой досуг поискам абстрактной истины и корректному размышлению о ней. Созерцание – спекулятивное мышление, диспут в стенах академии, университета, а созерцатель – профессиональный философ. Но при таком понимании теряется существенный для созерцания религиозный аспект. «Эрос» созерцания истины – «высшее благо», которое может дать человеку «совершенное счастье», – мыслится здесь источником наслаждения и потому изменяет своей цели. Мы уже говорили на первых страницах этого эссе, что гедонический поиск созерцания обречён на неудачу.

Тем не менее христианская созерцательная традиция многим обязана классической Греции. Александрийские платоники (особенно Ориген и Климент) восприняли нечто от интеллектуального гедонизма Платона, и это благодаря им мы до сих пор бессознательно отождествляем созерцательную жизнь с праздностью, эстетизмом и теоретическими размышлениями.

Великие практики созерцания, отцы-пустынники Египта и Ближнего Востока, уходили в пустыню не за духовной красотой или умственным озарением, но для того, чтобы встретить Бога. И они знали, что прежде чем они смогут лицезреть Его лик, им придётся пройти через борьбу с Его противником. Они должны будут изгнать дьявола, который укрывается в их внешнем «я». Они шли в пустыню не ради изучения отвлечённой истины, но на битву с практическим злом; не за совершенствованием своего аналитического ума, но за чистотой сердца. Они искали уединения не для того, чтобы получить нечто, но чтобы отдать самих себя, ибо «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт ее» (Мф. 16:25). Отрекаясь от страстей и привязанностей, распиная своё внешнее «я», они освобождали «я» внутреннее, нового человека «во Христе».

Нас не должен смущать тот факт, что в Новом завете слово «созерцание» (theoria) не упоминается. Как мы вскоре увидим, учение Христа по существу «созерцательно» в гораздо более высоком и одновременно более практическом смысле, чем учение Платона.