Внутренний суслик (СИ)

Альдис, по привычке, с удивлением разглядывал меня, стараясь это делать тайком. Дед не одобрял такого внимания, когда на омегу, да еще с душком, откровенно зыркают чужие мужчины, будь они бетами, альфами, или даже петухами. Знавала я такой тип собственников.

Завтракать особо не хотелось, хотелось кофе и сигаретку. Но выбора не было, поэтому я ковырялась в яичнице, обходя стороной куски сала.

Дед неодобрительно посматривал, но молчал.

— Тори передавай, пусть не забывает деда. Пусть уж найдет время навестить меня. За Прошкой присмотрю, но и он пусть там не бузит. Так и передай, — Аши пожал руку бете у порога и отступил в сторону, давая возможность мне попрощаться.

— Ээээ… Ну вы это… — растерялась я, — до свидания, хорошей жизни, удачи и денег побольше. Держитесь там.

Альди улыбнулся и махнул головой:

— Передам.

Не дожидаясь команды, я ушла на кухню и принялась убирать со стола, перемывая сегодняшнюю и вчерашнюю посуду. Дед сел за стол и смотрел, как я ловко управляюсь, начисто отмывая тарелки, выкладывая отмытые кверху донышком на полотенце, чтобы стекла вода.

— Садись, — отрывисто бросил он, когда я закончила расставлять посуду, сняла фартук и вытерла полотенчиком руки.

— Здесь живут просто, в строгости и правил не нарушают. Крутить задом я тебе не позволю. Чтобы за ворота ни ногой. Это ясно? — Аши вперился в меня тяжелым взглядом.

— Ясно.

«Одно не понятно — за что мне такое счастье привалило? — подумала я, — Может я когда-то старушку через дорогу не перевела, или бабочку важную случайно раздавила?»

— Связи тут нет. Деревушка ближайшая находится в трех километрах, здесь все друг друга знают. И про тебя, Прошка, тоже все наслышаны. Уж не знаю, что там между вами с Тори пробежало, да и знать не хочу, но блудить я тебе не позволю. Здесь один закон — мой. Как я скажу, так и будет. Захочешь убежать, привезут обратно, отхлещу ремнем так, неделю встать не сможешь, и на всю жизнь запомнишь. Места тут дикие, иногда зверье выходит в холодные зимы к подворью. Так что замерзнуть и потеряться легко. Тори говорил, что ты память потерял?

Я молча кивнул головой.

— Ну-ну, — хмыкнул дед. — А так и не скажешь. Так вот это тут не сработает, сразу говорю, чтобы потом недопонимания не было. Истерик не потерплю. Смирись и слушайся. Будешь выполнять, что сказано, будем жить мирно. А между собой сами разбирайтесь — не мое это дело. Просто так, без дела, тут никто не сидит, и ты свой кусок хлеба отрабатывать будешь: есть приготовить, убрать-постирать, полы помыть — это на тебе, задаром кормить не буду. Понял, Прошка?

Да куда уж понятнее. Даже не знаю, если бы у меня был выбор — видеть ненавистного мужа, который иначе как «дешёвка», «обслужи», «дрянь» ко мне и не обращался, или жить полгода в этой глуши, я бы самостоятельно выбрала глушь — пусть тут и работать придется много, зато все по-честному.

Я смотрел в одну точку на столе, краснея щеками, так ни разу не подняв взгляд на сурового деда. От выволочки и этого «Прошка» было неимоверно обидно и стыдно. Но я всегда такой была — кто-то поет, не попадая в ноты, или ведет себя вызывающе, а стыдно — мне.

Нынче же еще и обидно до слез, и даже суслик выбрался из-за куста и погладил меня по лицу, вытирая виртуальные слезы, и погрозил пальчиком: «не плачь! не смей! ты сильная!».

— Почем зря третировать не буду: поделал все дела, в доме чисто, есть наготовлено — занимайся чем хочешь. Стирка у меня раз в неделю — в понедельник, в воскресенье баньку топлю. Уборки тоже не слишком много, так что не будешь лениться, сживемся мы с тобой.

Я снова молча кивнула головой, признавая право хозяина дома.

— Сегодня иди, вещи разбирай, обживайся. Обед приготовишь, да полы помоешь и можешь заниматься чем хочешь до ужина. Встаю я рано, и ложимся мы тут тоже пораньше, не как у вас в городах, — Аши задумчиво посмотрел в окно, там уже значительно посветлело.

О, да… Что-то мне это напоминает! Внутренний суслик встрепенулся и подсказал:

«Да, Золушка, ты, кажется, хотела побежать в парк, постоять под королевскими окнами. Да только прежде прибери в комнатах… вымой окна, натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, разбери семь мешков фасоли — белую отдели от коричневой… познай самою себя… и намели кофе на семь недель».

— Раз в две недели я езжу в посёлок Таёжный, где самолет ваш приземлялся, закупаюсь если чего надо, так ты сегодня ревизию проведи — может надо что докупить — составь список.

— Кофе! Можно купить кофе? — робко и неуверенно спросила я. «И сигареты. Ты про сигареты забыла!» — подсказал суслик. «Василий! Помолчи лучше! Я и так тут первая блядь на селе, только сигаретки и не хватает для полноты образа», — шикнула я про себя на беспокойного сусла.

— Зачем покупать — вон пять пачек стоит. Сам не люблю эту гадость, а Тори с Альди пьют его помногу. Ты, как полки-то пересмотришь, скажи мне, отведу в сарайку во дворе — там тоже припасы имеются, — дед поднялся из-за стола и, обувшись, вышел во двор.