Внутри меня солнце! Страстная книга о самооценке, сексуальности, реализации и новой счастливой жизни

Каждый неправильный ответ – удар линейкой по лбу. Сопли вытирать нельзя: ты подносишь уже измазанную ими и слезами руку к глазам, а тебе: „Не отвлекайся!” Ошибаться нельзя, вытираться нельзя, можно только решать правильно (а я не могу, какие когнитивные способности в стрессе). Ждать, когда это все закончится и деревянная линейка перестанет сверкать перед твоими глазами. Спустя два часа таких домашних заданий я была похожа на пчеловода: глаза были опухшие и красные, а желание жить с пчелами, да и вообще жить – куда-то пропадало. И знаешь, я покорно продолжала сидеть. Не только ни разу не послала к чертям, но и продолжала: домашку-то надо сделать, ха-ха, будто я что-то извлекала из этого, кроме мысли, что физмат – не мое. Не дано природой, не передано генетически по линии того, кто Почти Поступил в МГУ. Что поделать, доучиться как-то надо, аттестат получить…

И я действительно получила его „как-то”. В тот год только вводили ЕГЭ. И сказали: кто напишет физику на 2 и не наберет нужные баллы, всем автоматически поднимут до тройки. И вы выйдете из школы с аттестатом, а не справкой прямиком в ПТУ. В тот год я, кажется, и поверила в Бога. Как узнала об этом послаблении – так и перестала особо готовиться к ЕГЭ. Все равно по остальным предметам у меня были… знаешь что? Пятерки. Папа же был гений только в одной области, и домашку по остальным предметам я делала сама. К моменту экзамена папа уже потерял надо мной такое влияние. Словом, я вялотекуще подготовилась к физике, для проформы. „На чилле, на расслабоне” узнала, что не набрала нужные баллы и у меня двойка.

И, уже в эйфории, мысленно помахав как линейкой, факом, сложенным из моих пальцев, потрясающе написала вступительные сочинения на кафедру литературы.

Но с психологом мы потом еще долго вытравливали мой страх ошибки и просто гигантских масштабов внутреннего критика.

А теперь я знаешь, о чем рассуждаю? Я думала, что не понимаю физику. Думала, что у меня нет к ней способностей и это не мое. Но по факту: мне просто не дали подумать про себя другое. Даже не дали на это ни секунды. Потому что в ту секунду, когда я могла это подумать, по моему лбу прилетала линейка, а линейка по лбу – это, вообще-то, больно. Слезы текут, надо их вытирать, как и сопли, капающие на тетрадь. Какое тут думать, мое физика или нет. Вытереть бы успеть все это добро, пока снова от отца не прилетело.

Сейчас мне уже не страшно ошибаться. Настолько не страшно, что я не боюсь рассказывать тебе эту историю».