Внутри себя

Последние шаги дались с трудом, но дело не в физической боли, а в душевном терзании. Конечно, я хочу узнать, что там скрывается, но раз за разом, стоит мне хоть на долю секунды закрыть глаза, как передо мной встаёт одна и та же картина: снег, девочка, мешок. Это самое страшное, что может произойти. Только сейчас я понимаю, какой я трус. Я боюсь признать, принять роль детоубийцы, да и неважно, случайно это было или преднамеренно. Результат уже не исправить.

Закрыв глаза, я делаю ещё пару шагов вперёд. Не хочу раньше времени увидеть то, что меня может шокировать, потрясти или просто убить. Переступив невидимую чёрту, разделяющую тьму и свет, всем телом почувствовал тепло. Мурашки снова взяли свой старт и привычной тропой пробежали вдоль израненного тела.

Стоя всё так же, правой стороной лица к источнику света, ловил одновременно приятные и обжигающие волны, исходящие оттуда, куда я боюсь посмотреть.

Собрав всю волю в кулак, я наконец-то открыл глаза. Чёрные мошки запрыгали в диком танце, заставляя меня лишние секунды простоять на месте, тем самым позволив глазам привыкнуть к новым ощущениям.

Не двигаясь, я повернул голову направо и увидел длинный коридор. Мне кажется, он ничем не отличался от того, откуда я только что вышел. Разница состояла лишь в источнике света. Такой же пол, такие же стены и… Минутку. Все же отличия есть.

На одной из стен была надпись, точнее надписи, но состоявшие из одного и того же слова.

«Папочка».

Сердце сжалось до размера маленького зёрнышка, а потом резко разжалось. В руках всё так же находился снимок с детскими личиками. Медленно поднёс его к глазам. С него на меня по-прежнему смотрели два ангела и до сих пор неизвестная мне женщина. Я то и дело переводил взгляд с фотографии на надписи, которыми была исписана вся стена, и пытался понять, что это значит.

Обвинение или мольба о помощи?

Не знаю, что хуже.

Вплотную подошёл к стене и внимательно посмотрел на надписи. Они были выцарапаны. Чем-то острым.

Ножом?

Нож, так же, как и снимок, находился в здоровой руке. Я аккуратно приблизил его остриё к началу надписи и провёл по каждой букве.

Неужели всё написанное здесь было сделано этим самым кухонным тесаком, который после подкинули мне? Что это значит?

– Чем дальше, тем дерьмовее, – снова произнёс я мысль, блуждающую в голове. – Но отступать уже некуда. – Посмотрев последний раз на нож и надписи, я двинулся вперёд. Туда, откуда светило жёлтое облачко.

Те надписи, что остались позади меня, были не просто выцарапаны на стене, они служили ещё одним напоминанием о том, что я совершил. Боже мой, что же со мной происходит, точнее с моим сознанием? Я уже виню себя и съедаю изнутри за то деяние, которого не помню, да и, возможно, не совершал. Нельзя исключать и такой вариант, при котором всё, что я видел в своих бредовых снах, это не что иное, как ложные воспоминания. А что если у меня нет ни жены, ни детей и ни в какую аварию я не попадал, а тем более не становился её виновником и убийцей в одном лице. Всё может быть, но внутренний голос вот уже которое время тихо нашёптывает мне обратное. И я ему почему-то верю. Не знаю, почему, но, идя по бетонному коридору, с каждым шагом верю всё сильней.

Новый виток тоннеля, куда я завернул, был длинным, конца не видно. Кто-то хотел меня далеко упрятать. Тут кричи не кричи, а никто и не услышит.

Как же хочется есть, а пить ещё больше. Постепенно мысли о воде начинали брать верх над всеми другими, обитющими в голове. Только сейчас понял, что с момента первого пробуждения ни разу не пил.

Размышления о голоде и жажде были прерваны новым поворотом нескончаемого, на первый взгляд, тоннеля. В этот раз изгиб на девяносто градусов уходил влево. Из-за поворота виднелся красный свет, словно предупреждающий путника об опасности. Сначала жёлтый – будь внимателен, а теперь красный – приготовься.

Красный свет в подобных местах может сигнализировать о чём угодно, но, скорее всего, предупреждает о входе в какое-нибудь помещение, куда доступ дозволен не всем.

Я замер на месте, пытаясь оценить возникшую ситуацию. Очень надеюсь, что за новым поворотом нет очередного длинного пути в никуда, так как ещё один такой марш-бросок я не осилю. Вся область живота горит, ноги болят, особенно это касается подошв ступней, на которых, как я предполагаю, уже появились кровоточащие раны.

– Господи, прошу тебя, пусть там будет дверь, за которой я найду все необходимые ответы. Ну хоть сейчас стань на мою сторону, ну помоги мне, услышь мои мольбы. Посмотри, на кого я похож. Разве я выгляжу как нормальный человек? – Своеобразная и только что сочинённая молитва сорвалась с моих уст как автоматная очередь.

Если Господь не услышит меня и там окажется очередной длинный коридор, то я упаду прямо на этом месте и буду ждать смерть. Ибо двигаться вперёд уже просто нет сил. Я живой труп, зомби, передвигающийся сам не зная куда и зачем.

Вдохнув поглубже и сжав фотографию в кулаке, где также находился нож, двинулся вперёд. Дойдя до поворота, медленно повернулся налево и был приятно удивлён.

3

Дверь.