Vнутри (СИ)

— Тебя здороваться не учили?

— Здравствуйте, — сказала сестрица, не удостоив меня взглядом.

Я ответила ей с улыбкой. Сначала внутри меня все засвербило, вот только этой прекрасной Лолиты нам здесь и не хватало. Я отлично понимаю зачем она надела такие короткие шорты, гольфы и этот микро топ… Титул "сводная" дает ее воображению право проигрывать любые фантазии в отношении "брата", не родная же сестра. Стоит только начать чувствовать себя по человечески, как найдется кто-то или что-то, что попытается тебя сбить с истинного пути. Нет! Этому не бывать. Это прошлая Зина могла позавидовать чьей-то внешности или фигуре, могла оскорбиться чужой красотой. А нынешняя Зина, уверенная в себе, настоящая богиня, которая достойна лучшего отношения прежде всего от самой себя! Я не хочу унижать себя ревностью к мужчине, еще и не к своему. Нет. Делаю глубокий вдох, широко улыбаюсь.

— Здравствуй Ариша. Если тебе что-то потребуется, обращайся ко мне в любое время, — совершенно искренне и любезно говорю я.

Моя задача отлично выполнять свою работу в этом доме, и я не позволю старым демонам затянуть меня в прошлое полное сомнений в себе. Это прекрасное юное создание не в состоянии поколебать мой настрой, никто и ничто отныне не в состоянии это сделать.

Валентин проводил меня до комнаты, и когда я собиралась открыть дверь он вдруг взял меня за плечи и развернул к себе.

— Ты действительно в порядке?

— Да, да все хорошо, — я невольно потерла шею.

Несколько мгновений он смотрел мне прямо в глаза, а я уже поплыла. Живот свело от пресловутых бабочек, что так часто бывают в шестнадцать, и так редко после тридцати.

— Хорошо, тогда доброй ночи, — Валентин резко развернулся и ушел.

А я наконец смогла выдохнуть и войти в комнату. Не знаю, что будет завтра. Я так устала от планирования своей жизни, могу я наконец просто наслаждаться тем, что есть сейчас? Жора, конечно сволочь, и я почти билась в истерике после происшествия еще каких-то пару часов назад. А сейчас, сейчас я бесконечно счастлива. Без слов мне понятно, что лед тронулся. Я больше не просто уборщица Зина, теперь я кто-то, ради кого он набил морду лучшему другу. Знаю он сделал бы тоже самое, будь на моем месте кто угодно другой, но сейчас это не имело никакого значения!

***

Арина все еще находилась в гостинной, когда я направлялся к себе. Она бросила в след какой-то вопрос, на который уже не хотелось отвечать. Этот вечер слишком насыщен событиями: кровавое месево вместо лица Жоры, испуганная Зина с отпечатками его грязных лап на шее, все эти извращенцы в клубе и крики Эли, недовольный, но все еще влюбленный Егор. Как будто я уезжал в командировку на несколько лет, а не дней. Все так быстро изменилось. Я поймал себя на мысли, что Зина была в какой-то степени привлекательна в своей слабости и беспомощности. Это было что-то первобытное, незыблемое, вечное, то что отличает нас от женщин, то что дает мужчине право называться таковым. И оно опьянило меня, я мог остановиться на том, чтобы просто оттащить Жору и скрутить, но предпочел избить, растоптать его в глазах всех присутствующих. Жалею? Нет, каждый раз когда вспоминаю кровоподтеки на шее Зины, думаю, что ублюдок еще легко отделался. У него прочная бошка, он быстро выпишется, а она еще долго будет помнить этот кошмар.

Когда я провожал ее, стоя перед комнатой на секунду захотелось поцеловать ее. Нахлынуло чувство, что происходит лишь первое время в юности, когда берешь за руку ту девушку, что долго нравилась. Когда первый раз ее целуешь. Я как будто проснулся от эмоционального анабиоза, но быстро вернулся в него. Это был мираж, всего-лишь опьянение своей силой и ее слабостью.

Я решаю окончательно себя добить. Темно-зеленая папка с данными о моей матери лежит на столе. Мне нужно сделать это сегодня.

Сбивчивый стук в дверь, из-за которой выглянула Арина.

— Можно? — интересуется она.

— Нет.

— Ну Валя, — захныкала сестрица.

— Что тебе?

— Мы завтра поедем к Гнусу? Ты обещал!

— Да. А сейчас уходи, я занят.

Папка увесистая. Я наконец решаюсь приоткрыть завесу.

На бумаге заглавными буквами написано.

"Досье Сахаровой Анны Павловны".

Сердце невольно колотится. Я замираю. В командировке мне снилось будто она заперта в псих. больнице алчным отцом, будто ждала меня всю жизнь. Я приезжаю, чтобы вызволить мать, но слишком поздно. Она умерла. Как дешевая мыльная опера, и пускай! Я так любил ее во сне, но не испытывал ничего подобного в настоящей жизни.

***

Заканчиваю читать с четвертой сигаретой в зубах. Ну и мразь же ты мамочка. Уж лучше бы ты была шлюхой, или заточенной в дурке блаженной. Все чего мне хочется после прочтения, взглянуть на твою сволочную рожу. Ненавижу.

***