Внутри убийцы

– Ладно, – наконец произнесла она, фыркнув. – Чего ты хочешь?

– Ну, ты говоришь, о чем думаешь, а затем я высказываю свои мысли по этому поводу – возможно, у меня есть другая идея. Далее, ты не отбрасываешь мои мысли, а пытаешься обдумать их, даже если я сказал глупость. Я называю это «мозговым штурмом».

– Не надо нравоучений. Я знаю, что такое мозговой штурм.

Тейтум ухмыльнулся.

– Хорошо, тебе начинать, – с вызовом объявила Зои.

– Последние несколько дней ты считала нашего убийцу Гловером, но, я думаю, сейчас мы оба согласны, что там действует другой человек, верно?

– Да.

– Я считаю, нам следует начать с рассмотрения уже известных потенциальных подозреваемых и сузить круг. Возможно, кто-то из них соответствует тому уточненному профилю, который ты сделала.

– Я не думаю, что это способ…

Тейтум поднял бровь.

– Не отбрасывай эту мысль сразу же, – сказал он. – Давай погоняем ее вместе.

– Хорошо-хорошо, – угрюмо согласилась Зои. – Мы ищем людей, которые знали Сьюзен Уорнер, так? У нас есть бывший приятель, дядя в инвалидной коляске, несколько подруг из колледжа… – Неожиданно ее осенила новая мысль. – К примеру, это мог быть и приятель Даниэлы, правда? Как его зовут? Райан?

Тейтум улыбнулся, радуясь искорке в ее взгляде.

– Отлично, продолжай. Он соответствует профилю?

– Возраст подходящий. У него есть фургон. Даниэла упоминала, что он исчезает и не говорит ей куда. Возможно, у него есть другое жилье. Он работает автомехаником; такая работа требует ряда качеств, которые нас интересуют. Он бывал в квартире Сьюзен. Он очень подходящий подозреваемый.

Она явно разволновалась.

– Супер. – Тейтум ухмыльнулся. – Только у него есть алиби.

– Какое алиби?

– Когда всех этих животных набивали и бальзамировали, он был в Венеции, по обмену.

– А, точно, – сказала Зои, скиснув, потом уставилась на Тейтума. – Ты уже все это продумал…

– Возможно. – Он невинно смотрел на нее. – Тем не менее стоит обдумать и других возможных подозреваемых, верно?

– Я… это неплохая идея.

Грей рассмеялся, ощутив прилив теплых чувств к этой сердитой женщине.

– А о чем ты думаешь? Не хочешь поделиться?

Ее губы дрогнули, но звуков не последовало, как будто Зои опробовала новый для нее концепт разговора и провалилась. Наконец она справилась со словами.

– Все убийства мотивированы его фантазиями, так? Все четыре недавних убийства. Мы наблюдаем кривую обучения в реализации, однако до сих пор не понимаем, в чем цель.

– Верно, – согласился Тейтум. – Все выглядит так, будто он создает человеческих кукол и играет с ними.

– Именно.

Зои опять замолчала. И это она называет мозговым штурмом?

– Тогда в чем заключаются его фантазии? – спросил Тейтум.

– Они выглядят неким видом демонстрации власти, однако женщины уже связаны… и он не может заниматься с ними сексом после бальзамирования, а это уже потеря власти, верно?

– Видимо, да, – медленно произнес Тейтум.

– Значит, его мотивирует что-то другое. И что?

– Возможно, он сдвинут на их неподвижном состоянии и мастурбирует на них.

– Нет, не то. Не подходит, – нетерпеливо сказала Зои и прикусила губу.

Тейтум откашлялся. Это не вызвало никакой реакции, и он сказал:

– Мозговой штурм, помнишь?

Зои посмотрела на него и закатила глаза.

– О’кей. Давай предположим, что он сдвинут на их неподвижности. Чем ему так важна гибкость? Почему он одевает их, украшает драгоценностями? Почему не использует более простой метод сохранения вроде заморозки?

– Хорошо; может, он придает им позы в соответствии с какими-то выдуманными картинами или ситуациями, – предположил Тейтум.

– Например? – спросила Зои; похоже, она заинтересовалась. Хороший знак.

– Не знаю. Что он говорит этими сценами?

– Какими сценами?

– Два последних места преступления. Они… похожи на фрагменты рассказа, верно? Когда ребенок играет с куклами, то усаживает Барби в ее кресло, ставит несколько чашечек на кукольный столик – и вуаля, у них чаепитие.

– У меня никогда не было кукол.

Тейтум поднял брови.

– Серьезно?

– Ну, наверное, они были, но я с ними никогда не играла. Я отдала всех Андреа. А ты играл с куклами?

– Ну, не с куклами, но… сама понимаешь. У меня была куча фигурок «Плеймобил», и я разыгрывал самые разные истории. Например, они могли сражаться и стрелять друг в друга. Потом я снял с них волосы и поменял…

– Зачем?

– Ну, это была чуть не единственная съемная деталь.

– Какое-то странное пристрастие.

– Ну, не такое странное, как эти фигурки без волос. У них полые головы, и выглядят они довольно жутко, а потом ты теряешь все эти детальки с волосами и остаешься с кучей лоботомированных фигурок…

– Так, все это к делу не относится, – резко оборвала его Зои.

– В общем, мысль в том, что, когда расставляешь своих кукол, ты разыгрываешь некую историю. Так о чем эти истории?

Оба посмотрели на фотографии. Моник Сильва стояла на мостике и смотрела на воду, руки на перилах. Криста Баркер сидела на песке, закрыв лицо руками.

– Они грустят, – сказала Зои.

– Ага, Криста как будто плачет.

– Почему они грустят?

– Может, убийца имел в виду, что они грустят, поскольку мертвы? – предположил Тейтум.