Внутри, вовне

— Он хочет денег, — сказала «Бобэ». — Вот увидишь. Иначе что он тут делал, этот английский учитель? Он хочет денег. Может быть, за то, чтобы ставить Исроэлке хорошие отметки. Не давай ему ни гроша. Исроэлке может получить хорошие отметки и сам, у него еврейская голова.

— «Бобэ», чтоб ты была здорова! — огрызнулась мама. — ЧТОБ ТЫ ЖИЛА ДО СТА ДВАДЦАТИ ЛЕТ!

В тот вечер мне не спалось. Я услышал, как поздно ночью пана вернулся домой, и я вылез из постели и пошел в гостиную. Я хотел узнать, как папа договорился с финансистами, но, едва взглянув на него, я сразу все понял. Его бледное лицо сияло, глаза сверкали, и когда он улыбнулся мне своей усталой улыбкой, сердце у меня радостно подпрыгнуло.

— Исроэлке! — сказал папа, глядя на наручные часы. — Почему ты не спишь?

— Папа, ты отколошматил Корнфельдера и Уортингтона?

Мама с папой расхохотались. На маме был ее старый розовый купальный халат, губы у нее были ненакрашенные, и волосы были убраны на ночь. На низком столике, среди разбросанных брошюр и фотографий лагеря «Орлиное крыло», стояла бутылка сливовицы и два стакана. Удивительно! Мои родители обычно пили крепкие напитки раз в год по обещанию, да и то только тогда, когда они поднимали тост за чье-нибудь здоровье.

— Мистер Корнфельдер и мистер Уортингтон — превосходные люди, Исроэлке, — сказал папа, стараясь говорить как можно торжественнее, — и это была очень приятная встреча. Так что иди спать!

— Разумеется, папа их отколошматил, — сказала мама и добавила крепкое жаргонное словцо на идише. — Он спустил с них штаны и всыпал им по первое число.

И они оба весело засмеялись.

— Я так и знал, что ты с ними сладишь! — Я обнял папу и почувствовал запах виски. — Так мы построим большое-большое здание, вроде прачечной «Люкс», правда?

— Посмотрим, посмотрим, — сказал папа, гладя меня по плечу. — А теперь иди спать.

— А у меня для тебя отличная новость, Дэви, — сказала мама. — Ты поедешь в лагерь «Орлиное крыло».

* * *

Я должен рассказать, что произошло на папиной встрече с Корнфельдером и Уортингтоном, потому что она определила всю нашу будущую судьбу.

Я уже упоминал, что в папиной прачечной как-то взорвался бойлер. Такие происшествия были тогда делом довольно обычным. Прачечная «Голубая мечта» была основана без изначального капитала, а потом на нее давил мертвый груз в виде двух никчемных компаньонов, и она продолжала существовать без капитала. Чтобы переехать в освободившееся помещение универмага «Вулворт», папе пришлось купить в кредит старые машины у корпорации «Оборудование для прачечных». Тем временем конкурирующая бронксовская фирма — прачечная «Люкс» — переехала в величественное бетонное здание и установила там новое оборудование. А владелец «Люкса» Сэм Соломон переехал в Манхэттен, на Уэст-Энд-авеню, где жили богатые гои. У Сэма Соломона не было компаньонов. Мама подбивала папу тоже построить новое большое бетонное здание, чтобы мы тоже могли переехать на Уэст-Энд-авеню. Если говорить об умении руководить прачечной, то чем папа хуже Сэма Соломона?

Мистер Джон Уортингтон считал, что ничуть не хуже. Мистер Уортингтон, глава корпорации «Оборудование для прачечных», много лет уговаривал папу избавиться от Бродовского и Гросса и построить новую прачечную с паровыми стиральными машинами. Как вы знаете, папа отказывался. Но он спросил мистера Уортингтона, поддержит ли он строительство нового бетонного здания для прачечной «Голубая мечта», и тот сказал, что поддержит. Корнфельдер тоже обещал свою помощь.

Так что из недели в неделю большинство разговоров за ужином вертелось вокруг того условия, которое поставили два финансиста — Корнфельдер и Уортингтон. Они хотели, чтобы Бродовский и Гросс получили хорошие отступные и ушли из дела, а без этого они отказывались финансировать строительство нового здания. Но папа тоже был упрямый. Он говорил маме, что Бродовский и Гросс, может быть, и согласятся взять отступные, но они все равно будут считать себя компаньонами. Когда они истратят свои отступные, кончится тем, что ему, папе, придется их содержать, как он содержал дядю Йегуду. Как это ни удивительно, особенно если принять во внимание мамино презрение к Бродовскому и Гроссу, мама на этот раз согласилась с папой.

— Послушай, ты всю дорогу вел свое дело вместе с этими двумя дураками, — сказала она в тот вечер, когда папа отправлялся на встречу с финансистами. — А теперь два гоя хотят, чтобы ты выбросил своих компаньонов на улицу. Так не пойдет. Но в конце концов они все равно согласятся финансировать новую прачечную, вот увидишь.

Как вы знаете, папа победил, и новую прачечную решено было-таки строить, с компаньонами и всем прочим. Эта победа, возможно, была папиным смертным приговором — но кто же может предвидеть такие вещи? А пока что из-за того, что он отправился на эту встречу, я отправился в лагерь «Орлиное крыло». По поводу мистера Уинстона, я уверен, папа был бы на стороне «Бобэ».

* * *