Внутри звездопада

в ночной печи горят берёзовые дрова
утром после дождя на крыльце цветные разводы —
золотой пыльцой написанные слова
о первозданной тоске, растворённой в природе

жреческие слова
в дыме костра
покуда мы закрываем печной заслон и
спим в тепле как звери в логове до утра
и другие слова
пишут звёзды на наших ладонях

* * *

после зимы
на сосне распустились почки
и там оказались
листья!

«Лес был светел и пуст…»

лес был светел и пуст
но в нём поднималась сила
первобытных могучих чувств
что, как птенца, поила

стал он тенист и густ
вскормлен стихией сам'oй
тёмной природой чувств
материнской тьмой

черёмуха на сырой
опушке лесной
медоносит сладко от злой
поэтической силы его

был лес лыс
а стал в волосах до пят
как в поэзии смысл
лес творит себя

как брусничный холм
в сосняке сухом
в белых цветах
лес творит себя

Лесная колыбельная

дрозд клюёт блестящую
чёрную крушину
вящую гудящую
чёрную кручину

пахнет сыростью, мышиным
запахом лесным,
дрозд дождя клюёт крушину
облака темны

слушай, кошка,
где-то в поле
мышка тебя ждёт

слушай, мышка,
это кошка
сквозь кусты идёт

после полымя дневного
морось темноты
дело дождика лесного
потушить цветы

«у каждой иголки сосны…»

у каждой иголки сосны
есть своя пара
даже после смерти
они отпадают вместе

(в Аду нет сосны,
она не выносит серу,
сосна – один из вернейших
признаков Рая)

сосны – это любовь
а ещё есть эротика
милых родинок
на руках бересклета

«не знает „до“ и „после“…»

не знает «до» и «после»
нерастворимая среди причин и следствий
абсурдность Тертуллиана:

единожды из рук моих выпала на пол кружка
семь лет прожила я с мужем
десять минут мерила температуру
пять раз пред глазами моими вставали горы
девять озёр я находила в лесу на даче
единожды тысячекратно ни разу
абсурдно неповторимо

«прекрасна коробка с пуговицами и нитками…»

прекрасна коробка с пуговицами и нитками
в ящике наверху серванта —
это будет всегда,
нет ничего другого,
ты хочешь делать одно, другое —
это не нужно
ни для чего другого нет в Боге места:
ни для любви и дружбы,
ни для труда и молитвы,
лишь для прекрасной коробки с пуговицами и нитками
в ящике наверху серванта
одно только дело, одно на века безделье:
пуговицы блаженства, нитки блаженства,
вдевать нитки блаженства в пуговицы блаженства и снова
нитки блаженства в пуговицы блаженства

III Жирный в утреннем свете

Жирный в утреннем свете [1] ( японская песенка )